Журналисты отправились в Луганскую и Донецкую народные республики. Ведь так устроены новости, а за ними и память, что люди быстро отвлекаются от того, что так жарко обсуждали. Итак, часть первая: ЛНР сегодня, но нашими глазами.
В течение последнего года новости с Донбасса напоминают обрывочные сводки. "Гуманитарная помощь поступает". "В районе Дебальцева возобновились столкновения". "Обстрелы пригородов Донецка продолжаются". Три-четыре знакомых до боли фрагмента, которые, однако, о картине происходящего в истерзанных регионах сообщают крайне мало.
"Беженцы"
Маршрут у меня и коллеги-фотографа - стандартный. Железнодорожная станция Каменская Ростовской области. Такси за 600 рублей до некогда украинской границы. И пригород посёлочка Изварино Луганской народной республики. За последние три года я следую этим путём в третий раз, фотограф – в шестой. Чувствуем себя почти как дома. Впрочем, "дома", а именно при переходе российской границы, вежливые молодые люди в форме препроводят нас в специальную комнату: "Журналисты? Куда, зачем? О чём писали?..".
В первый год войны на посту "Изварино" не протолкнуться было от кипящих и хохочущих людей с оружием. В году нынешнем, как и в прошлом - тишь, одинокий фонарь и сонные частники-водители. Ловим машину и едем до соседнего Краснодона, где нас ждут знакомые по предыдущим командировкам – ребята из некогда Центра по распределению гумпомощи, а ныне - информационного ресурса "Восход-инфо".
Встреча тёплая. Но с привкусом. Большинство ребят - жители, как они сами выражаются, "оккупированной части Украины" - Харькова, Одессы, Николаева. Каждый во время революции занимал пророссийскую позицию, ходил на "Анти-майданы", а в Одессе - на "Куликово поле". После начала зачисток вынужден был бежать.
- Планируем вернуться в родные города, - говорили ребята в прошлый раз.
И говорят сейчас.
- Держим связь с украинской территорией, - делятся. - Людей очень давят. Взять те же песенные флэш-мобы на железнодорожных вокзалах. Вы думаете это просто так выйти? Да ещё с советской песней. Кого-то избили, кому-то повезло.
На вопрос "что нового?" ясного ответа у моих собеседников не находится. Этот вопрос вообще во время поездки часто будет лишним. "Что нового?" - пожимание плечами. Изматывающая монотонная прямая без резких колебаний, позиционный мир-война. И потому все в ожидании этого "нового" - громкого и раздирающего существующую замороженность.
Впрочем, "новое" находится.
- А где Ирина? - спрашиваю я.
Ирина - девушка-ополченка, родом из Северодонецка. Дважды контуженая к своим 30-и годам. Однополчанка "Бати" - Павла Дрёмова, и "Малыша" - Жени Ищенко – легендарных, погибших уже, полевых командиров. С ней мы тепло общались в этих самых стенах прошлой зимой, и после созванивались. Чёткая и внятная, она была одновременно и растеряна - отряд расформирован, родной дом "под оккупацией" – "Что делать? Что дальше?".
- Здесь нет её.
- А где она?
- На подвале, связалась с нехорошими людьми, загремела, - отвечают мне обтекаемо, и добавляют. - Не все выдерживают. Легко поддаться отчаянию. Очень важно именно сейчас, в этот период, не начать искать лёгких путей, не сломаться, не разувериться.
Вы, наверное, поняли, подвал - это тюрьма.
Нужен лидер
Утром отбываем в Луганск. Яростно жарит солнце. Поют птицы. Всё бы хорошо, если бы не встречающиеся по пути разбросанные "осколки" - разрушенные дома, здания.
Местами попадаются свежие жёлтые домики – "хакасский проект": такие строили в 2015 году для погорельцев в Хакассии, такие же ставят на Донбассе.
Луганск встречает нас мирным и обновлённым. Мирным - значит без постоянного тремора, пустых улиц, ожидания прилёта "града" или "точки-у" - хотя отдалённые хлопки-залпы на окраинах до сих пор слышны. "Обновлённым", значит с подкрашенными местами фасадами, яркими вывесками и растяжками, работающими в полную силу театрами и кинотеатрами, кафе и магазинами.
Впрочем, именно на этом фоне бросается в глаза и другой контраст - бедность, неустроенность Луганска. Когда грохотала война, или когда город только оправлялся от потрясения, залечивая раны, любые нестройности в его внешнем виде проскальзывали мимо: не до чистых перьев. Теперь ничем не прикроешься, всё на виду. Разруха, скособоченные, а то и разломанные стены, заборы, дома, в каждом дворе, в любом проулке. Помойки в ямах на пересечении центральных проспектов. Скользкие грязевые колеи вместо пешеходных дорожек. Будто по брошенной человеком территории бредёшь, сам оттого бесприютный, подряхлевший.
Вы скажете – война. Но тротуары складывались лесенкой, а дороги оседали ещё до 2014 года, задолго до. Нет средств. Возможно. Но, во-первых, речь идёт об элементарном благоустройстве – том самом, что требуется для поддержания простого, но достойного существования. А во-вторых, рядом пример того же Донецка, пусть более богатого, но не позволяющего скатываться в подобные крайности: его – широкий и опрятный – невозможно представить без непрестанно работающих на улицах людей в оранжевых жилетах.
Претензии на такое положение вещей у луганчан, разумеется, к чиновничеству. В первую очередь к нынешнему – "коррупция цветёт пышным цветом". Во вторую - к предшествующему, которое 20 лет ничего не двигало с места: практически вся современная инфраструктура - наследие советского времени.
Главные беды сегодняшнего дня, твердят местные, – дороги. Перебои с водой. Отсутствие нормального соцобеспечения. Чудовищно низкие зарплаты - средняя 5 тысяч. Пенсия – 2 тысячи. При том, что хлеб стоит 10 рублей, молоко - 59 рублей.
- Можно бы перетерпеть, понимаем, что зажаты в угол, - услышал я неоднократно. - Но нужен лидер, сильный, который объединит, поведёт за собой, а если надо - по-настоящему защитит. В Луганске у власти такого лидера нет.
Самый главный спектакль
Заглядываем в Луганский академический театр кукол. Спектакли и утренники - почти каждый день. Постановки – "Нехочуха", "Принцесса на горошине", "Котёнок на снегу", "Бык, осёл и звезда". До войны в год выходило 300 представлений. В минувшем 2016 – 275.
- Восстанавливаемся, - объясняет ведущий актёр театра, заслуженный артист Украины Валерий Середа, выступающий на этой самой сцене 30 лет. - Раньше у нас в труппе был 21 профессиональный актёр. Сегодня – 13, и ещё шесть студентов. Это много. Во время войны ведь вообще ничего не было.
В разговорах я стараюсь не затрагивать тему войны. Она, как говорят сами луганчане – вчерашний день, на повестке - мирная страница. Да и тяжело, зачем непрерывно ворошить эти угли. Но почти все мои собеседники неизменно возвращаются к былому:
- Летом 2014, когда Луганск был в кольце, и украинские войска обстреливали его день и ночь - в нашем театре осталось только два человека – мы с директором – старожилы, - вспоминает Валерий. – Тут и ночевали, и охраняли, во дворе на костре еду варили, как и все остальные. На двоих два сухпайка получали. Первый спектакль поставили на площади. Просто вышли на улицу, позвали ещё одну девочку-актрису, и начали играть. Народу собралось много - стояли, плакали. Людям тогда очень нужна была любая поддержка. Может быть, тот спектакль для меня и есть главный в жизни...
- Нашей планкой до войны была постановка "Бык, осёл и звезда" по пьесе современного драматурга Михаила Бартенева, - говорит директор театра Сергей Терновой – сам похожий на грустного кукольника, словно не переживший всего произошедшего. - Это серьёзная, философская история. С ней мы ездили по Украине, в другие страны, получали дипломы. Высшая наша планка. В прошедшем году мы, несмотря на отсутствие некоторых прежних актёров, вернули этот спектакль. Боялись – не дотянем. Но справились. Для меня это главный итог всей послевоенной поры.
- С этим спектаклем вы можете поехать на Украину? – спрашиваю. - Возможны вообще гастроли луганских или донецких театров на той территории?
- Сегодня – исключено, - качает головой Терновой.
Про средний класс
На следующий день вместе с луганчанкой Лилией Беликовой отправляемся на север республики – в посёлок Фрунзе Славяносербского района.
Лилия – руководитель собственной компании, модная, требовательная к себе и окружающим. Бизнесвумен. До войны объехала весь мир. Тогда же стала оказывать шефскую помощь кому-то из нуждающихся знакомых. В России представители среднего класса, как правило, плотно заняты собственным делом, читай – собой. Пример Беликовой выбивается из привычного шаблона.
- Я ведь из политруков, - говорит она, пока мы катим по раздолбанной траками трассе, - человек советской закалки. Все родные - военные и шахтёры. Один из дедов - Герой Советского Союза, лётчик-истребитель. У нас так в семье было принято - не хата с краю, а какое-то общее дело с людьми делаешь. Когда всё тут началось, я у подруги в Крыму была, в Евпатории. Она тогда создала организацию "Справедливость" для помощи беженцам из Славянска и Краматорска – туда ведь целый поток шёл. Потом я вернулась в Луганск – а тут полыхает. Люди без жилья, без денег. Собрались с друзьями, подумали - что можно делать.
Организовали такую же "Справедливость". Отправились в Краснодон, в интернат: там лежали 120 детей-отказников – не хватало овощей, фруктов, молочки. Затем в Вахрушево - 50 семей остались без любых средств к существованию. Затем Чернухино, Горняк, Первомайск, Фрунзе, сам Луганск. Что-то своими силами собирали, что-то шло из России – от частных лиц.
Гуманитарка – не удочка
Славяносербский район – сплошная линия соприкосновения. 91 километр границы с Украиной.
На одном из перекрёстков направо уходит дорога.
- Там станица Луганская, единственный пропускной пункт с Украиной во всей ЛНР. И то - только пешеходный: через Северский Донец мостки-деревяшки перекинули, вроде верёвочной переправы – перебирайся как хочешь. Каждый раз люди ноги ломают. И очереди огромные. А в 5-6 вечера - уже стоп, закрыто. А представляете, сколько стариков на ту сторону идёт получить ту же пенсию, если удалось оформить. Или к родственникам. И обратно. А на машине никак - мост разрушен. Что делать, если надо. Или через Донецк - три-четыре часа езды. Или через Россию – Курск, Белгород. Наши просят открыть дополнительный пропуск в районе Счастья. Украина отвечает – "Обойдётесь!"
Фрунзе - типичный провинциальный посёлок. Местная администрация - неприхотливое одноэтажное здание. Школа, закрытая на каникулы. Детский сад - попадаем на сонный час: занята только половина кроваток - многие семьи выехали. Храм с блестящей маковкой, новодел: возвели в 2005 году; рядом - бывшая трапезная, крестильная и котельная (всё в одном) - без окон, с выжженным нутром.
- Восстанавливается посёлок? - беседую я с главой поселкового совета Анжелой Пироговой.
- Во Фрунзе 346 домов пострадали от снарядов, - начинает Анжела, простая сильная деревенская женщина. – Шесть человек у нас погибли. Сейчас восстановлено 211 домов. Общими усилиями крышу на ДК постелили. Для больницы один предприниматель деньги выделил, никто не просил, сам пришёл, сказал: "Завтра бригада приедет". Полноценный созидательный год.
- То есть, мирная жизнь?
- Взрывы до сих пор слышим регулярно. Несколько раз диверсанты к нам заявлялись. Недавно на дереве в центре посёлка украинский флаг вывесили, и взрывное устройство прицепили. Благо, муляж оказался. Напоминают: "Мы тут, рядом…".
- А в районе как дела?
- Всё понемногу восстанавливается, гуманитарка поступает. Правда, две боли у нас есть - деревня Сокольники, стёртая с лица земли. И село Желобок разрушенное, тут, рядом: в нём четверо жителей остались - семья. Не хотят выезжать - сколько ни уговаривали. Воды нет, света нет. Плюс постоянные обстрелы. Желобок стоит на асфальтированной трассе, его контролируют наши. "Укропам" (так тут называют солдат Украины) приходится пользоваться просёлочными дорогами – вот и долбят.
- А как с храмом дела?
- Приход - 20-30 человек. На крещение в реке Лугани купаемся – много народу собирается. Храм, сами видели, у нас сейчас неотапливаемый – разбомбили котельную. Когда удастся восстановить - пока не ясно.
- Гуманитарной помощи хватает?
- В целом - да. Вот сегодня республиканский центр привез для стариков продукты: гречку, муку, растительное масло. "Красный крест" раз в два месяца даёт продуктовые и гигиенические наборы. Другие организации. Но знаете – матерям, детям, старикам по-настоящему нужна гуманитарка. А для остальных – здоровых, необходим в первую очередь какой-то задел для самостоятельной работы. Птица, скотина, корма, зерно. Как говорится – помогите не рыбкой, а удочкой, чтобы сами ловили. Не хочется постоянно на иждивении сидеть.
Свои
Следующий остановочный пункт - Алчевск, что в 30 километрах западнее Луганска. Город известен тем, что здесь располагается одно из крупнейших предприятий некогда единой Луганской области, да и всего Донбасса - металлургический комбинат. Во время обстрелов комбинат не пострадал. Работает. Раньше были ещё окрестные шахты, но до войны их позакрывали одну за другой - требовалось разрабатывать новые горизонты, а это вложения, нерентабельно.
Комбинат принадлежит кому-то с "той стороны".
- Из нашей зарплаты вычитают пенсионный сбор, - ругаются заводчане, - а пенсию эту оформить потом невозможно. Зарплату выплачивают в гривнах. А главное, мы платим налог на АТО, чтобы нас же и бомбили!
Гривна, стоит заметить, с сентября 2015 года не является в ЛНР и ДНР официальным средством расчёта, на смену ей пришёл рубль.
Особую известность Алчевску принесли и события последних трёх лет. Именно сюда отступил из Лисичанска летом 2014-го легендарный комбриг Алексей Мозговой со своим отрядом "Призрак". Здесь же полевой командир нашёл своё последнее пристанище. Он расстрелян неизвестными год спустя. На городской площади ему установили памятник.
Для меня – приезжего – Алчевск выделяется ещё и примером удивительной взаимопомощи, поддержки местными жителями друг друга. Ведь не везде встретишь такое.
Чтобы понятнее было положение, в котором находятся люди в ЛНР, и, в частности, в Алчевске, обозначу несколько штрихов. Горячей воды нет. Холодная подаётся через день, по три-четыре часа - нужно успеть наполнить баки в благоустроенных квартирах. С 23:00 - комендантский час: появляться на улице - против закона. Часть квартир оставлена людьми: мёртвая зона, проходящая невидимой полосой через весь город. Давит неопределённость. Не прекращаются бои на проходящей рядом линии разграничения. При том, что Алчевск - это всё-таки мирный город, война задела его по касательной. А представьте ситуацию в том же соседнем Первомайске, многоэтажный сектор которого наполовину разбит.
- Одному трудно выжить в такой ситуации, надо объединяться, - рассказывают Константин и Марина Тесьминецкие, муж и жена, руководители общественной организации "Хорошие руки".
Константин до войны работал шахтёром. Теперь – таксист. Марина – продавцом в магазине. Началось, как это часто бывает, случайно - у знакомых во время авианалёта сгорел дом. Обратились через соцсети к друзьям: "Помогите собрать самое необходимое!". Собрали, отвезли. И пошло по нарастающей.
Сегодня в объединении 6 тысяч человек. Своеобразная "скорая". Пример по-настоящему полезного использования социальных сетей. Не хватает кому-то продуктов дотянуть до пенсии. Или кому-то срочно требуются пелёнки, памперсы. Где-то надо на лечение собрать. А кому-то - на дорогу в Россию. Снова в соцсеть – "Нужна помощь".
- Ни разу не было случая, чтобы кто-то не откликнулся, чтобы не собрали то, что необходимо, - говорят Тесьминецкие.
Движение "Пища жизни Донбасса" - социальная столовая, также организованная рядовыми энтузиастами. Базируется в бывшем пансионате "Дружба" Алчевского троллейбусного управления.
- Начали с того, что пошли в соцслужбы и попросили списки инвалидов, малоимущих и одиноких, чтобы помочь действительно тем, кто нуждается, - говорит координатор движения Павел Рожков, электромонтёр на металлургическом комбинате. - Три дня в неделю раздаём горячую пищу в столовой – 250 обедов. Другие три дня разносим по квартирам - лежачим: 150 адресов. Поллитра супа, полкило каши, два куска хлеба, чай.
Алчевская духовная лечебница располагается в здании воскресной школы при Свято-Владимирском храме. Принимает тех, кто страдает аутизмом, психическими расстройствами, ДЦП. Дети приходят на занятия с родителями. Старшие, от 18 и старше, проводят в центре целый день: рисуют, ставят свои спектакли, учатся разговаривать, ухаживать за собой.
- До этого все дома сидели, на улицу никто не выходил, - объясняет директор центра Анастасия Тертышная. - Теперь общаются, даже пары появляются.
В прошлом году в центре появилась новая дисциплина - помощь ребятишкам, страдающим от синдрома войны - внезапным вспышками агрессии, тревожностью, страхами. На записи у психолога 20 школьников. Посещение бесплатное.
Ясно, что и в этих добровольных объединениях не всё гладко. Много собственных неурядиц, черновой работы. Однако эти несколько примеров ясно показывают, что история современного Донбасса – это не столько история трагедии, сколько история преодоления.
Следующая наша остановка – ДНР. И тоже нашими глазами.
Специально для 47news:
Сергей Прудников,
фото Александр Гальперин