Герои первого российского фильма-док на Netflix отказались показывать, где в "Крестах" исполняли смертные приговоры. Мы впервые покажем эту камеру.

Сначала посмотрите непонятное пока вам видео из той пещеры. Ее и сегодня прячут "Кресты", ставшие кодом империи.

Видео: 47news

Такое могли жадно увидеть более сотни миллионов землян. Ведь ужасно интересно то, что неизвестно. Но к ночи 19 ноября в "Великан-парке" завершился  закрытый показ первого отечественного документального фильма, купленного глобальной американской корпорацией Netflix. Так уж вышло, что автор принимал участие в проекте, был приглашен.

Операторы картины подтвердили: документальное кино в стране есть, а заказчик — телеканал "Россия 1" — поразил. Наверху отреклись от цензуры. В ленте есть моменты с неприятной иронией к Путину.  Но того места смерти я на экране не нашел.

Как только шоу в виде казни убрали с площадей, человечество тут же вырастило мифы о том, как в застенках убивает государство. Если в США до сих пор это транслируется чуть ли не по телевизору, то в России тема стала табуирована с момента красной революции.

Да, во времена репрессий убивали так густо, что приходилось за Ленинградом рыть рвы. Но со смерти Сталина приговоры на Неве исполняли только в "Крестах".

Послушать легенды, так они отдают чуть ли не романтикой. То взвод стреляет холостыми, а пуля есть только у одного, и он об этом не знает. То ведут по гулкому коридору и неожиданно срабатывает какая-то ловушка. Красиво. Жизнь злее. Как обычный кусок железа отличается от раскаленного.

Если каждый несет свой крест, то петербургские тюремщики говорят: "Мы несем два". От центра первого, соответственно, расходятся четыре прямоугольника. На втором, параллельном набережной, и находится то гиблое место. Внутри это называлось – два-один. То есть, второе отделение первого креста. Этаж первый.

С 1997 года, с моратория на смертную казнь в РФ, здесь содержались приговоренные пожизненно — "пыжики". До этого там ждали своей участи приговоренные к смертной казни. Когда-то в СССР это называлось высшей формой социальной защиты — стилистически полным выражением идеи. 

Галерея с их камерами отгорожена стенкой. Но перед стенкой справа есть еще несколько помещений. Вернее, две камеры и одна фальшь-дверь. На тех дверях номера 141 и 142, а на одной номера нет. Если бы кто и спросил, то ответ готов, мол, успокойся, это пожарный выход. Проходи, засыпать веселее будешь.

За той хитрой дверью есть выход, но только на тот свет. В новом фильме "Кресты" режиссер Ангелина Голикова аккуратно задает этот вопрос. Бывший начальник тюрьмы Житенев отвечает: "Я не хочу об этом говорить. Тяжело". А последний хозяин "Крестов", полковник Львов только соглашается: "Расстреливали у нас, да …". И хорошо, что в фильме этого не показали. Не стоит в русский борщ вваливать лопату мексиканского перца.

Группы по исполнению приговоров возглавляли начальники "Крестов". В нее входил заместитель прокурора Калининского района, врач тюремной больницы, двое сотрудников и, наконец, господин исполнитель. Только добровольно, приказывать запрещалось. И все это было прописано в совершенно секретном приказе, что хранился в дореволюционном сейфе в кабинете начальника изолятора № 1. Сейф до сих пор скучает в "Крестах", но пустой.

Никакие другие об этом не знали, а в расстрельной команде друг перед другом этим не гордились. Дело не только в гостайне, а в чем-то глубже морали и этики. Своего рода, неощутимая чужими религиозность.

Даже если осужденный не писал прошение в Верховный суд, за него это делал начальник тюрьмы. Формально, но делал. Так гуманно начиналась процедура. Осужденный ждал. Порой месяцами. Как правило, приходил отказ. Тогда начальник "Крестов" разводил руками и назначал время.

Наконец, к ночи, без предупреждения, в камеру к тому заходили все, кроме исполнителя. Палач ждал уже в нулевой камере. На приговоренного быстро одевали наручники, прокурор скороговоркой зачитывал окончательное решение высшего суда. На голову смертнику накидывали толстое полотенце, чтобы крика было не слышно, если заорет. И вели, а порой тащили из того блока, что именуется "2/1". Но недалеко. Как только они покидали отделение, то сразу открывали тайную дверь. Там при входе до сих пор нас встречает старая добрая решетка.

Дверь за ними захлопывалась, полотенце с лица снималось, так как надо было еще спуститься по ступенькам вниз. Начальник тюрьмы, прокурор, врач толпились у решетки, а двое конвоиров спускались с тем, кто уже, как правило, впадал в безразличие.     

Если бы я снимал такое кино, то, конечно, один из охранников предупредил бы обреченного: "Осторожно, здесь крутые ступеньки". Не очень-то и много за минуту до вышки, но в такой момент и секунды тепла не помешает.

Внизу лежало корыто из обычного листового железа. Как палубу его не драили, но из шланга обливали. Человека нагибали головой вниз, выстрел в затылок с расстояния сантиметров. Врач интересуется. Если жив, то еще раз все присутствующие неприятно моргали. "Расстреливать два раза приказы не велят", — это лишь строка Высоцкого, а на деле вторая пуля обязательна. Эстетика насилия — это не про "Кресты". Кстати, ближе всего к реальности исполнение приговоров читается под рэп группой "Кровосток" в последних строках песни "Биография": "…вижу сняли с предохранителя. Вспомнил сына".

На воле, да и в коридоре не слышно. Тусклое пространство было обито простыми арестантскими матрацами. Слоя в два. Их содрали к черту только перед самым исходом в новые "Кресты". Чтобы никто не задумывался, зачем вата в пожарном выходе.    

На заднем плане фото вы видите дверь.

Это на воздух, за стены. Не по "Крестам" же труп тащить. Хмурая машина подъезжает практически в упор, над дверью — козырек, чтобы кто из-за решеток окон не углядел.

Тело туда. Транспорт выезжает на волю, на улицу Комсомола. У надежного водителя спецталон: "Проверке не подлежит". Он едет, соблюдая ПДД, на Северное кладбище, где к тому времени директор уже распорядился выкопать яму в нужном месте. Распорядился и забыл. Труп — бултых и никаких табличек. К этому моменту вся команда разъехалась по домам, отвечать женам, отчего так поздно заявился, да еще с дурным настроением.

Много так легло разного люда. И советских расхитителей, кто сейчас был бы преуспеваем и уважаем, и оговоренных доносами, и упырей разного калибра, и тех, кто при Сталине сам в том подвале расстреливал. Тогда их называли по-рабочему — "кочегары".

Цитируем уже вегетарианскую статистику: "В 1959 году приведено в исполнение приговоров в отношении 45 человек, что составляет 72,6% по отношению к 1958 году и 90% по отношению к 1957 году". То есть, стреляли уже только раз в неделю.

В наши дни, если кто из молодых сотрудников заглянет на "2/1", то никогда не догадается. Если только пахнёт на него чем-то вязким, будто туманным. А он подумает – погребом. Пусть. Жанр умер.  

Перекурив, можно и про тему будущего. В России постоянно вспыхивает клич о возрождении смертной казни. Автору достоверно известно, что в "Новых Крестах" такой нулевой камеры не предусмотрено. Ну не заложено было в проекте.

Тут два вывода. Один из них — недальновидный УФСИН не учел перспективы.    

Евгений Вышенков,
47news