"Готового к смерти, меня каторга не устрашит и не исправит". Террор в России ХХ века начался с вечного студента.
В день 14 февраля 1901 года в Петербурге на нынешней площади Ломоносова перед улицей Зодчего Росси, на третьем этаже здания Министерства народного просвещения у министра Николая Боголепова шел прием граждан. Сегодня это приемная при кабинете председателя Комитета по градостроительству и архитектуре правительства Петербурга Владимира Григорьева.
Если главный архитектор города сейчас принимает у себя, то тогда Боголепов обходил посетителей, выслушивал просьбы-жалобы. Вот он задерживается возле почтенного городского головы, ходатайствующего об открытии в Чернигове реального училища. В двух шагах, за спиной Боголепова – другой, с листком прошения в левой руке. По описанию очевидцев: "среднего роста, брюнет с бородой... физиономия не из приятных... одет в черный потертый сюртук...". Молодой человек сует правую руку в карман, достает револьвер и стреляет в министра. Промахнуться с такого расстояния трудновато. Тяжело раненного в шею Боголепова увозят домой, стрелка крутят на месте. Тот не сопротивляется, заявляет: "Не бойтесь, я не уйду, я сделал свое дело". Министр скончался, через месяц начался суд над 26-летним Петром Карповичем.
По "пачпорту" – гомельский мещанин. По легенде – правнук, на минуточку, Екатерины II. Бытовал же слух, что Петя был внебрачным сыном помещика Савельева, которого, в свою очередь, нагуляла от князя Безбородко побочная дочь императрицы. Многие верили. Например, хорошая его знакомая, ставшая символом террора, Вера Фигнер.
Карпович - бузотер с убеждениями и вечный студент. В 1895-м поступил на естественный факультет московского университета, год спустя отчислен за вольнодумство, участие в студенческих сходках, а формально – как не сдавший сессии. В 1898-м поступает в вуз. Несмотря на то, что по тогдашним законам второй раз не положено, Петя забросал инстанции трогательными прошениями, и добро на вторую попытку дал … Боголепов.
Московская охранка взяла Карповича на карандаш уже в период его учебы в университете.
Карповича вновь отчислили, теперь за распространение марксистской литературы. Вскоре он сходится с последователями "Народной воли". У эсеров-максималистов веселее: не пропаганда, а акции по устрашению власти.
В 1899 году Карпович продает отцовский дом и с деньгами перебирается в Берлин. По одной версии – таким образом он сбегает от полиции, по другой – по зову партии переходит на нелегальное положение. В Берлине Петя посещает местный университет, библиотеку, где в январе 1901-го натыкается на заметочку о том, что в солдаты забрали 183 студентов Киевского университета. В принципе по закону, с утвержденными "Временными правилами": "Воспитанники высших учебных заведений, за учинение скопом беспорядков в учебных заведениях или вне оных, за возбуждение к таким беспорядкам, за упорное, по уговору, уклонение от учебных занятий и за подстрекательство к таковому уклонению, подлежат удалению из учебных заведений и зачислению в войска для отбывания воинской повинности".
«Знамо дело, скубенты бунтуют». Снимок начала прошлого века.
Самым яростным лоббистом этого законопроекта был министр финансов, будущий глава кабмина Сергей Витте. Но тонкости часто ни к чему. Карпович решает отомстить убийством министра просвещения, который и министром-то стал без охоты, лишь по настоятельной просьбе Николая II, и был человеком, по определению эмигрантского историка Сергея Ольденбурга, "никакой личной неприязни никому не внушавший".
12 февраля Карпович приезжает в Петербург и записывается на прием. 14-го проводит теракт почти по четвертьвековой давности сценарию "Вера Засулич vs Трепов". Единственное – та стреляла, глядя жертве в глаза, Карпович – в спину.
Петя готовился умереть красиво, гордо взойдя на эшафот, но ему не дали. По каким-то причинам дело направили не в военный, а в гражданский суд, в юрисдикцию которого смертная казнь не входила. Возможно, власти просто не захотели плодить новых мучеников. Второе, пожалуй, вернее, учитывая, что три месяца спустя всех студентов, скопом отданных в солдаты, вернули в родные вузы. Так или иначе, 19 марта петербургская судебная палата приговорила Карповича к каторге на 20 лет.
Первые пять лет он просидел в Шлиссельбургской крепости, где его восторженно встретили продолжавшие отбывать срок террористы еще народовольческой волны, а затем был этапирован в Акатуйскую тюрьму. Тут очень вовремя подоспела очередная амнистия, и Карповичу заменили каторгу поселением. С которого Петя благополучно бежал летом 1907-го. "По дороге, в одном городе, где была железнодорожная станция, он отпросился у сопровождавших его сотских за покупками, пошел на вокзал, купил билет и уехал, совершив, таким образом, свой побег самым простым способом, без всякой помощи со стороны".
Карпович вновь оседает за границей и присоединяется к Боевой организации эсеров. Активно участвует в подготовке нескольких терактов. В том числе, несостоявшегося на Николая II в октябре 1908 года, во время флотского смотра на крейсере "Рюрик".
Легендарный глава террористической дружины Борис Савинков оставил воспоминания о Карповиче: "признавал только террор и с оттенком пренебрежения относился ко всякой другой партийной работе". Но потом Петя поутих. Вот взгляд той же Фигнер:
"… он объявил, что более не считает себя социалистом: отныне он не революционер и будет жить, как буржуа. Он выписал из России деньги (тысячи 4), доставшиеся ему по наследству, и поселился в Лондоне, устроив квартиру, на которой зажил в полном отчуждении от прежних интересов, друзей и знакомых, а при встречах с чужими людьми позволял себе такие несдержанные речи и отзывы, которые не может позволять себе человек, бывший членом партии. Это прекратило связь между нами. Он думал учиться, чтоб иметь специальность для заработка, но семь лет отсутствия умственного труда показали, что он уже не в силах заниматься учебой, и он принялся за ремесло массажиста...".
Пароход «Зара».
Но стоило лишь новоявленному банщику прочесть в газетах о Февральской революции в России, как Карпович снова воспрял. "В Россию, в Россию!" - восклицал он", – писала в своих мемуарах Фигнер. Вместе с еще несколькими политэмигрантами Карпович покупает билет на пароход "Zara", идущий из Лондона до Норвегии.
В апреле 1917 Петроградская газета написала: "Германская подводная лодка, по приказу кайзера Вильгельма II, потопила норвежский пароход "Зара", на котором возвращалась в Россию группа видных политических эмигрантов. Среди погибших от преступных германских рук был П. В. Карпович, член русской партии социалистов-революционеров…".
Вскоре после гибели Карповича была выпущена почтовая открытка с его портретом.
Что не рискнула сделать царская власть, осуществило немецкое военное командование. Мотивы, правда, были разными.
Игорь Шушарин,
47news