Как-то в галерее Пассажа выставили полотно, где угадывались Лев Толстой и Илья Репин, но без штанов. Скандалили все, а зрители и цена пошли вверх.
Выставка до мозга костей академистов-художников открылась 23 февраля 1903 года. И все на ней было предсказуемо, реалистично, аккуратненько. Но по столице поползли слухи: дескать, есть там одна картиночка. И вот уже количество ежедневных посетителей выставки исчисляется сотнями, а 2 марта достигает пика – около 1700 человек.
Н.Н. Бунин «Лейб-гвардии Гусарский полк приветствует лейб-гвардии Егерский полк после боя под Темичем 12 октября 1877 года». 1888, холст, масло, 120х230. Из собрания Центрального военно-морского музея.
А ломанулись они на живописное полотно с незатейливым названием "Рыбная ловля". Автор – Наркиз Бунин (1856-1912), потомственный дворянин и профессиональный военный, вольнослушателем окончивший Императорскую Академию художеств. Дослужившись до полковника, он получил известность своими батальными картинами, некоторые из них имелись даже в частных собраниях дома Романовых. Выйдя в отставку, он берется экспериментировать с мирными, пасторальными сюжетами. А в Пассаже выстрелил явно намеренно заряженной на скандал "Рыбалкой". Как напишет критик, "Бунин, потеряв надежду выдвинуться на выставках своими видами сенокосов, пустился писать "сенсационные картины"".
На полотне четверо мужчин вытащили из реки невод, а мальчишка помогает им выбирать из сетей улов. При этом трое из мужиков изображены в одних рубахах, с голыми ногами. Казалось бы, ничего такого. Но в стоящих лицом к зрителю без труда угадываются авторитетнейшие персоны – Лев Толстой и Илья Репин. Это сейчас картина смотрится исключительно невинно, но тогда это стало скандалом. "Пророк в своем отечестве", властитель дум и рок-звезда граф Толстой в дезабилье – пощечина общественному вкусу. Как выражаются современные митьки, "ужОс нечеловеческий".
Н.Н. Бунин «Рыбная ловля». 1903, холст, масло,75,6х106,7. Частная коллекция.
Возмущению почтенной публики нет предела. В первых рядах – Лев Львович, сын писателя. Но вместо того, чтобы лично, по-мужски, поговорить с наглецом-художником Толстой-младший всего лишь отстучал телеграмму в Ясную Поляну: вот, дескать, какая фигня, чего делать будем, папа?
То, на что не решилось дитя, сделал за него журналист московских "Новостей дня" Семен Любошиц (1859-1926), в будущем – автор популярной в первые годы СССР книги "Последние Романовы". Днем 3 марта репортер на глазах у многочисленных очевидцев подошел к скандальному полотну и крупными буквами, красным карандашом размашисто начертал на холсте: "МЕРЗОСТЬ". Совершив сей акт, он не сбежал, а напротив, остался спокойно дожидаться вызванных смотрителями полицейских. Последние не шибко спешили, так что за это время Любошиц умудрился еще и организовать стихийный сбор подписей под петицией, требующей убрать "гадость" с выставки.
За порчу чужого имущества его забрали в околоток. Но своего он добился – в тот же день скандальную картину сняли, без уведомления автора и к огромному неудовольствию организаторов выставки. Интерес же к ней, усиленно подогреваемый прессой, уже зашкаливал. К примеру, пару дней спустя в одной из столичных газет будет опубликовано трогательное сообщение о том, что один из ценителей живописи, специально приехавший из Воронежа, попросил показать ему хотя бы то место, где она висела. Журнал "Гражданин", устами князя Мещерского, констатировал: "Это была неделя оголенного Толстого".
Пожалуй, наиболее взвешенным и разумным оказался в те дни комментарий, данный газете "Новое время" популярным издателем и драматургом Алексеем Сувориным: "Я не сочувствую ни этой манере писать портреты, ни манере московского журналиста писать на картине "мерзость". Обратить на себя внимание прекрасной картиной или прекрасной статьей - трудно. Но нарисовать известного человека без штанов или написать на картине - "мерзость" - очень легко. Это называется смелостью, скандалом, наглостью. Но тут нет ни мужества, ни таланта, ни других сколько-нибудь почтенных качеств".
Одновременно в среде тех, кто успел увидеть "Рыбалку", развернулась дискуссия-угадайка в отношении двух других, изображенных на холсте рыбаков. В единственном прилично одетом, за исключением мальчика, персонаже – в сапогах, жилетке, при картузе – зрители опознавали: то Максима Горького, то Леонида Андреева, то Антона Чехова. Последний, к слову, был фанатичным любителем рыбалки: Антон Палыч редко сердился, если его упрекали за литературные ошибки, но всерьез обижался, когда кто-то не верил в его рыболовные способности. В свою очередь, автор "Рыбалки" Бунин отбивался как мог: "Чехова я никогда не видел и совсем его не знаю, равно как и Леонида Андреева, а потому все ошибаются, если находят в них сходство с моими рыбаками" (ист. – "Новости Дня", 13.03.1903)
Карикатура из «Петербургской газеты».
Вообще поначалу полковник в отставке попытался включить дурака, заявляя, что сходство его рыбаков с известными персонажами – случайность. Но быстро понял, что отрицать очевидное глупо, а потому взялся отстаивать свой художественный замысел:
"Картина изображает ловлю рыбы посредством "бредней", и, если вы наблюдали нечто подобное, то поймете, что другого костюма в данном случае не могло быть, ибо приходится опускаться по колени в воду. Я настаиваю, что в моей картине нет абсолютно никакой утрировки и никакой карикатурности. Другое дело, если бы я изобразил Толстого, удящим рыбу во фраке! Вот это была бы действительно карикатура". (ист. – "Петербургская газета");
"Я уважаю Толстого, как писателя и большого романиста, но его чудачества я всегда находил нелепыми и никогда не одобрял тех, кто возводил Толстого в культ. Это абсолютно слепое поклонение Толстому я всегда считал диким и смешным. В моей картине, однако, против Толстого ничего нет. Если я нарисовал около него Репина, то потому, что тот возводит Толстого в культ. Ведь в каких только позах картинах не перерисовал Репин Толстого". (ист. – Новости Дня").
В данном случае автор недвусмысленно намекает на написанную Репиным двумя годами ранее картину "Лев Николаевич Толстой босой".
Фрагмент статьи «Голоножие в искусстве» // «Петербургская газета», 21февраля 1903 года.
2 апреля в камере мирового судьи разбиралось дело по обвинению журналиста Любошица: де-юре "за нарушение тишины и порядка в публичном месте", а де-факто – за порчу имущества художника Бунина посредством написания словам "мерзость". Дело привлекло массу публики. В итоге Любошица приговорили к аресту на 6 дней, и он их отсидел. В свою очередь Бунин не стал предъявлять к Любошицу гражданского иска, заявив, что "повезет свою картину в Берлин, где ею очень заинтересовались, и оттуда он получает массу предложений".
Ну а три недели спустя репортеру "Нового времени" удалось получить небольшой комментарий к этой скандальной истории от самого "голоногого графа":
– Видали вы картину Бунина? – спросил я.
– Видал на снимке.
– Ну, что скажете?
– Ничего. Я давно уже достояние общества и потому не удивляюсь ничему..."
(ист. – "Новое время", 24 апреля 1903года)
Фотографическая карточка с изуродованной картиной – тот самый "снимок", который упоминает Лев Толстой, еще долгое время была ходовым товаром и охотно раскупалась, будучи единственной возможностью поглазеть на "ту самую" картину. Более в России Бунин свою "Рыбалку" не экспонировал, и в дальнейшем, похоже, в самом деле продал ее за границей. По крайней мере, в современной прессе встречается упоминание о том, что уже в наши дни картина предлагалась на сайте английского аукционного дома Bonhams, где за нее якобы просили 25 тысяч фунтов.
Игорь Шушарин,
47news