Начальник петербургской полиции Кокошкин в своей жизни проваливался и падал с большой высоты дважды. Второе падение стоило ему жизни.
Когда министр внутренних дел Перовский сообщил Николаю I о том, что обер-полицмейстер Кокошкин "сильно берет взятки", государь лишь отмахнулся: "Да знаю я, знаю... Но я сплю спокойно, пока он обер-полицмейстером в Петербурге". Этот исторический анекдот, запущенный в обиход разбуженным Герценом и для пущей убедительности подкрепляемый его же фразой: "служил и наживался так же естественно, как птицы поют", стал для бравого генерал-адъютанта каиновой печатью. В несметных публикациях, повествующих о лихоимстве и взяточничестве в царские времена, персоналия ушедшего из жизни 160 лет назад Кокошкина неизменно соседствует с хрестоматийными казнокрадами уровня Меншикова. Да, разумеется, Сергей Александрович брал, но не только лишь этим он матери-истории ценен. Беремся выступить в защиту.
Не желая просиживать штаны в архивных юношах, в 16-летнем возрасте Кокошкин поступает портупей-прапорщиком в лейб-гвардию Преображенского полка. Через год начинается Отечественная война. За мужество, проявленное на Бородинском поле, Кокошкина производят в прапорщики; он участвует практически во всех знаковых сражениях с французами, включая Битву народов, и завершает победоносную войну в Париже. После войны карьера стремительно идет в гору: флигель-адъютант (1820), полковник (1823), помощник начальника Главного штаба Его Императорского Величества по военным поселениям (1828). В 1830 году Кокошкина посылают в Поволжье, на борьбу с холерой, и по итогам этой командировки его зачисляют в Императорскую свиту. Сергей Александрович получает чин генерал-майора, а с ним должность петербургского обер-полицмейстера.
Злые языки уверяли, что блистательная карьера Сергея Александровича состоялась не без участия "родного человечка" (по Грибоедову). И то сказать: его сестра в те годы была женой главноуправляющего путей сообщения и публичных зданий Петра Клейнмихеля ("Папаша! Кто строил эту дорогу?.. Граф Петр Андреевич Клейнмихель, душенька!"), а сам Кокошкин в начале 1820-х обвенчался с Ольгой Резановой – осиротевшей дочерью действительного камергера Императорского Двора Николая Резанова, семейству которого покровительствовал сам Государь.
Если кто не в курсе, Резанов – это тот самый руководитель первой кругосветной экспедиции Крузенштерна; исторический персонаж, чья любовь к дочери коменданта Сан-Франциско послужила сюжетом для рок-оперы "Юнона и Авось".
За женой Кокошкин взял фамильное имение, мызу Анненское, раскинувшуюся на берегу Мойки в месте ее впадения в Неву. Правда, не той Мойки, что к тому времени была одета в гранит, а ее тезки в Шлиссельбургском уезде. Второй женой Кокошкина станет княжна София Хованская, дочь бывшего Симбирского губернатора. Так что, по всему, злые языки не на пустом месте возникли.
На первом году полицейской службы Кокошкину пришлось вновь укрощать холеру. (подробнее – читайте в материале 47news). Далее схожих по масштабу чрезвычайных ситуаций, в бытность его столичным обер-полицмейстером, не случалось. Если не брать в расчет страшный, продолжавшийся больше суток пожар в Зимнем Дворце в декабре 1837 года, при тушении которого он чуть не погиб: загоревшийся под ним пол провалился, Кокошкин, рухнув вниз, пролетел полтора этажа и упал на груду обломков. Его быстро обнаружили, вынесли на морозную Дворцовую площадь и уложили приходить в себя на один из спасенных царских диванов.
Что же касаемо взяток… В ту пору на российскую полицию, помимо профильных обязанностей, были возложены еще и судебные, хозяйственные и некоторые финансовые функции. Так, в частности, в компетенцию обер-полицмейстера входил надзор за возводимыми в городе постройками - чтоб никаких отклонений от генплана, тогда с этим было строго. И именно на строительных подрядах Кокошкин сколотил серьезное состояние: Сергей Александрович устраивал подобие конкурсов на право начать строительство, а затем, уже в процессе застройки, пересматривал сметы в сторону увеличения. Грубо говоря, организовывал тендеры и получал откаты. Но, согласитесь, персональные негоции господина полицмейстера это такая, в сущности, мелочь, в сравнении со "спокойным сном" государя-императора?
"Об обер-полицеймейстере Кокошкине в Петербурге говорили тогда много ужасающего и нелепого, но, между прочим, утверждали, что он обладает удивительным многосторонним тактом, а при этом "умеет сделать из мухи слона, но также легко умеет сделать из слона муху". Кокошкин в самом деле был очень суров и очень грозен и внушал всем большой страх к себе, но он иногда мироволил шалунам и добрым весельчакам из военных, а таких шалунов тогда было много, и им не раз случалось находить себе в его лице могущественного и усердного защитника. Вообще он много мог и много умел сделать, если только захочет..." (ист. - Николай Лесков, "Человек на часах", 1839)
Весной 1847 года в Харькове умирает малороссийский губернатор Николай Долгоруков и Николай I решает посадить в освободившееся кресло Кокошкина. Сохранилась напутственная фраза государя: "Вытащи мне Харьков из грязи!" - и Кокошкин, помолясь, отправился вытаскивать.
К слову, вот вам еще одна характерная примета той эпохи: в предсмертном письме к императору Долгоруков покаялся, что стесненные обстоятельства вынудили его прикоснуться к проходившим через его руки казенным суммам, и что таким образом он употребил на свои нужды 43 тысячи рублей серебром.
Между тем на Украине - в Харькове, Полтаве, Чернигове память о генерале Кокошкине, развившем на территории Малороссии бурную градостроительную деятельность, хранится до сих пор. Как свидетельствует дореволюционный харьковский бытописатель, "конец сороковых и первая половина пятидесятых годов было временем генерал-губернаторства Кокошкина. При нем строительная деятельность в Харькове, отличавшаяся до тех пор относительно скромными размерами, приобрела какой-то лихорадочный характер. Генерал-губернатор, стремившийся создать из Харькова вполне благоустроенный город, не останавливался ни перед расходами, ни перед затруднениями, какие испытывало население при осуществлении его планов". Далее – несколько цитат от современников, историков и мемуаристов о малороссийском периоде жизни Сергея Александровича:
- "Назвать этого управленца местным Петром I не будет большим преувеличением".
- "Во время своей полицейской служебной деятельности он прослыл за очень дельного и расторопного полицмейстера, умевшего открывать самые неуловимые причины весьма пикантных историй, делал неожиданные для всех разоблачения и т п. Любовь к полицейским порядкам, преданность к полицейской службе так сильно вкоренились в нем в этот петербургский период его жизни, что не покидали его и в чине генерал-губернатора".
- "Самодур, но человек аккуратный и хозяйственный".
- "Избавиться от выполнения генерал-губернаторской воли нельзя было даже при помощи и тех средств, коими наш человек привык отвращать надвигающуюся на него беду: не помогала даже взятка полиции, потому что Кокошкин, не полагаясь на полицию, сам следил за тем, чтобы его приказы исполнялись, и строго взыскивал с полиции за потачку обывателям".
- "Он не верил в честность людскую, полиция для него было единственное священное место".
- "Ежеутренне город узнавал, что отправлен в отставку квартальный или уволен думский писарь, или получил выговор секретарь, а то и генерал-губернатор лично сделал внушение городскому голове Рыжову и пригрозил гауптвахтой".
- "Откупиться от Кокошкина так никому и не удалось: взяток он не брал. Практичные харьковчане пришли к единственно возможному выводу: видимо, Сергей Александрович набил свой карман еще в Питере".
Кокошкин руководил Малороссийской губернией вплоть до февраля 1856 года, когда в стране была проведена очередная административная реформа, и должность генерал-губернатора была упразднена.
После Сергея Александровича возвернули в Петербург, произвели по совокупности заслуг в сенаторы и в генералы от инфантерии и назначили новым местом службы необременительный департамент Герольдии. В коем Сергей Александрович и состоял вплоть до своей кончины 11 августа 1861 года. Пресловутая страсть к "строительным работам" его в итоге и сгубила: Кокошкин погиб в результате несчастного случая, оступившись на подмостках возводившегося в столице здания, куда он забрался исключительно из любопытства. По другой версии – провалился в ров, вырытый для укладки водопроводных труб на одной из улиц Петербурга.
Сын своего Времени. Классический служака. Кабы мстительный Герцен не припечатал его в своих мемуарах "Былое и думы", кто знает, может, и память о нем сохранилась бы другая.
Игорь Шушарин,
47news