Вздор. Балаганный промысел. Вредное развлечение… Так Николай II говорил о кинематографе. Но для первого отечественного блокбастера он сделал исключение.
Ханжонков не хотел снимать "Оборону Севастополя". Будучи уже опытным московским кинопродюсером, считал преждевременным браться за столь сложный и рисковый проект. Чтобы отвязаться от режиссера Гончарова, буквально одержимого идеей датского (55-летие события) батального полотна, продюсер поставил ему заведомо невыполнимое условие. Надо было ехать в Петербург и не просто испросить императорского соизволения, но заручиться обещанием государственной поддержки проекта. Ну да не зря современники отзывались о Гончарове как об энергичном, самоуверенном и настойчивом. Он не только в точности исполнил поручения, так еще и добился, чтобы фильм был частично профинансирован из казны. Более того, по распоряжению Николая II к съемкам привлекли группу историков и военных консультантов. Так "Оборона Севастополя" стала первой в истории России попыткой госзаказа на социально значимое кино.
В отличие от современных отечественных продюсеров, на репутации которых вольные шалости с бюджетными средствами ничуть не отражаются, в случае провала "Обороны" Ханжонкову грозило разорение, вплоть до закрытия собственного кинобизнеса. Несмотря на это, по ходу съемок он рискнет втрое превысить сметную стоимость, и - не прогадает. Но это случится позднее, а пока Ханжонков и Гончаров скоренько пишут сценарий, в котором нашлось место всем культовым фигурам ключевых эпизодов Крымской кампании – от командующих Нахимова и Корнилова, до хирурга Пирогова и матроса Кошки. В силу взятых перед императорским двором обязательств и небывалого по тем временам метража — 2000 метров (размер в ту пору не превышал 400), подготовительный период был долгим и тщательным. Почти все натурные съемки велись в местах подлинных исторических событий, благо в связи с недавним полувековым юбилеем Севастопольской обороны легендарные батареи и бастионы были реконструированы и получили тот же вид, что и 50 лет назад.
Рассказывает Александр Ханжонков: "В Севастополе в наше распоряжение были предоставлены расположенные там войска, суда военного флота в "потребном количестве", а также право пользования Севастопольским музеем и, наконец, право производить киносъемки, где угодно и когда угодно". (ист. А. Ханжонков, "Первые годы русской кинематографии" (Воспоминания), М., 1937)
Впервые в истории мировой кинематографии батальные сцены снимались сразу двумя аппаратами, с элементами панорамирования и смены ракурсов. Ряд сцен снят с высоты. Всей операторской работой рулил француз Луи Форестье, кто начинал карьеру в парижском "Фильм д"Ар", а потом оказался в России, пережив у нас три революции и две великие войны.
Рассказывает сам Луи: "Костюмов не хватало, и на заднем плане солдаты действовали в современных мундирах. Но, к счастью, наш пиротехник не ленился и набросал такое множество бомб, гранат и дымовых шашек, что на заднем плане вообще трудно было что-нибудь разобрать". (ист. - Луи Форестье, "Великий Немой", М., 1945).
Батальные сцены режиссировал сам Ханжонков – бывший кадровый офицер, он прекрасно владел предметом. К тому же в его распоряжение, помимо штатской массовки, предоставили целую пехотную дивизию, крепостную и полевую артиллерию, саперную роту для организации взрывов снарядов и мин, а также несколько военных кораблей, включая подлодку. Пристально следившая за ходом съемок прессы взахлеб информировала: "В Севастополе в течение нескольких дней происходил настоящий бой. Топили наш флот на том самом месте, где действительно это событие совершалось, во время обороны... Делали атаки на Малахов курган и отбивали их, устраивали генеральный бой на всех бастионах, в которых участвовало несколько тысяч человек и т.д... Израсходовано около 3-х тысяч разрывных снарядов и все это делалось ради кинематографа, воспроизводящего в точности картину обороны".
Газетчики не жалели превосходных степеней, а потому завирались. Например, в части топления флота. Сие оказалось штукой - мало того, что весьма затратной, так еще и технически непростой.
Рассказывает Александр Ханжонков: "Достать и продемонстрировать старинные парусные корабли было решительно невозможно, а потому решено было ограничиться "потоплением" лишь одного корабля, под названием "Три святителя", чтобы хоть как-то отразить в задуманной нами картине финальный акт крымской трагедии. На подводной лодке был пристроен борт с мачтами и реями обреченного корабля, и со всей этой надстройкой подводная лодка опустилась на дно Севастопольской бухты. Это было так трудно для нас и так рискованно для команды подводной лодки, что на дальнейшее "потопление кораблей" мы не решились, несмотря на то что Гончаров, в надежде на всесильное "монаршее соизволение", в своем сценарии собирался потопить чуть ли не с десяток своих и неприятельских кораблей".
В данном случае Ханжонков умалчивает тот факт, что в ходе съемки эпизода с подводной лодкой сама она благополучно ушла на дно, но вот прикрепленная к ней декорация под сильным давлением воды тотчас всплыла на поверхность кучей разрозненного мусора. В итоге всю эту сцену пришлось переснимать уже на Москва-реке, с использованием комбинированной и макетной съемок: игрушечный кораблик сперва пытались безуспешно расстрелять из "нагана", а затем потопили камнем.
Рассказывает Луи Форестье: "Макет невозмутимо плавал у берега и не тонул. Взбешенный Чардынин схватил камень и с яростью запустил им в злополучный кораблик. Я продолжал снимать, надеясь, что вот-вот он утонет. Действительно, камень случайно попал в макет, последний завалился набок и стал медленно тонуть. При просмотре этого эпизода на экране оказалось, что камня не видно; когда же эпизод "потопления русского флота" был смонтирован с кадрами, запечатлевшими выстрелы из тяжелых орудий береговых батарей, вся сцена получилась довольно эффектной".
Пока в Севастополе снималась натура, в подмосковном Крылатском завершалась постройка нового ханжонковского киноателье. Именно здесь снимались все павильонные сцены. В том числе, эпизод "Приём иностранных послов турецким султаном", в котором Гончаров прописал чуждый стилистике фильма балет евнухов и баядерки, исполняющей танец живота. Оператор пытался убедить режиссера, что подобные вставки за версту отдают пошлостью, но Гончаров был непреклонен, и коммерческое чутье его не подвело – рядовому зрителю и желтой прессе сцена сия пришлась особо по вкусу. Вот что писала "Копейка": "Картина, передающая несколько наиболее ярких эпизодов осады Севастополя, страдает некоторой узостью в подробностях своей программы. Первую часть картины удалось расцветить придуманным эпизодом вроде сцены "в гареме султана" (в этой сцене талантливо танцует одалиску известная танцовщица Франческа Беата) ...".
Время покажет, что, пожалуй, самой главной удачей и находкой режиссеров стали финальные документальные кадры, где демонстрируются дожившие ветераны: французские, английские и, разумеется, русские участники Крымской войны. Седобородые старики и бабушки в платках – бывшие рядовые, унтер-офицеры и сёстры милосердия, поочередно, по старшинству и по заслугам, с небывалым, абсолютно некиношным достоинством подходят вплотную к камере и словно бы всматриваются в зрителей, в своих потомков – настоящих и будущих. К слову, в их числе по праву мог оказаться Лев Толстой, но — увы: к моменту начала съемок Лев Николаевич уже полгода как скончался.
Премьера "Обороны Севастополя" состоялась в ноябрьской Ливадии. Это был закрытый показ, на котором присутствовали император, члены августейшей фамилии, а также специально приглашенные офицеры Крымского драгунского полка и царской яхты "Штандарт". По словам Ханжонкова, ему было стыдно за ряд откровенно неудавшихся сцен, однако царю лента в целом понравилась. Николай II поблагодарил создателей за столь нужное патриотическое произведение и не только "изволил осчастливить г. Ханженкова милостивыми расспросами", но и одарил продюсера стянутым с монаршьего пальца бриллиантовым перстнем. После чего, окончательно расчувствовавшись, милостиво разрешил продюсеру с этого момента снимать свои фильмы в любом месте Москвы, включая Нескучный сад, который был собственностью царской семьи.
После закрытого показа в Крыму публичная премьера "Обороны Севастополя" состоялась в Москве, в Большом зале консерватории, в сопровождении симфонического оркестра и хора. Ее рекламная кампания сопровождалась слоганом "картина, удостоенная счастья быть представленной Государю Императору". Несмотря на непривычную для тогдашнего зрителя продолжительность - почти два часа, успех был грандиозным. Как позднее будет вспоминать директор Всесоюзного государственного института кинематографии Виктор Якубович-Ясный, ни одному из исторических фильмов, созданных в дальнейшем, "не удалось превзойти "Оборону Севастополя" по своему успеху у зрителя". В крупных кинотеатрах показ фильма сопровождался звуковыми спецэффектами — ружейная стрельба и пушечные залпы имитировались холостыми выстрелами, производимыми за кулисами. С учетом неизбежного в подобных случаях задымления эффект был сродни современному 4D-формату.
Первый отечественный полный метр не только окупил затраты, связанные с производством, но и принес его создателям солидную прибыль. Включая прибыль валютную: "Оборона Севастополя" была раскуплена огромными тиражами практически всеми кинопрокатными фирмами Европы. Так что, возможно, где-то за границей по сей день хранится полная, авторская версия блокбастера 110-летней давности. А вот в России ныне доступен к просмотру лишь сокращенный монтаж фильма, некогда подготовленный для собрания Госфильмофонда. Из него, в частности, были удалены все эпизоды религиозного и монархического содержания.
Игорь Шушарин,
47news