Он трудился три года, потом трижды делал реплики. Число репродукций, плакатов, открыток и марок с изображением этого полотна подсчитать невозможно. Сталину понравилось, Мао тоже.
Ровно 70 лет назад, в период с 22 ноября по 4 декабря, в залах Русского музея проходила выставка произведений ленинградских художников. В историю отечественного изобразительного искусства она вошла прежде всего первым показом картины Юрия Непринцева "Отдых после боя". Все родившиеся в 1960-е – 1980-е в обязательном порядке знают эту классику золотого запаса соцреализма, поскольку ее репродукция помещалась на страницах учебника по литературе, по ней писали школьные сочинения. Второе название картины "Василий Тёркин". Цитата от художника: "Сюжет сам возник из живых воспоминаний военных лет: зимний лес, заснеженная поляна, группа бойцов, слушающих веселого рассказчика в короткий перерыв между боями. Когда я живо представил себе эту много раз виденную сцену, мне сразу вспомнился и всеобщий фронтовой друг - Василий Теркин. И заново плененный этим чудесным, глубоко правдивым образом, я не расставался с ним до конца работы над картиной…".
Юрий Непринцев родился в 1909 году, в Тифлисе, в дворянской семье известного в Грузии архитектора. Закончив трудовую школу, подал документы в Тифлисскую академию художеств, но несмотря на помету в аттестате "имеет навыки и выдающиеся способности к рисованию", провалился на экзаменах. Через год снова неудачная попытка поступить, на сей раз в бывшую академию Императорскую. Еще через год – опять мимо. И тогда упорный молодой человек идет учиться в частную художественную студию вычищенного из Академии почтеннейшего Василия Савинского, без малого 20 лет бессменно руководившего этим учебным заведением. Обучаясь в студии мэтра, Непринцев зарабатывает на хлеб, исполняя рисунки для газет и журналов, далее устраивается художником-оформителем в дворцы-музеи Петергофа и Царского Села и начинает понемножечку выставляться. В начале 1930-х на площадке ленинградского Дома художника устраивались своего рода живописные баттлы: там проводили встречи с известными людьми, в ходе которых молодые художники рисовали портреты приглашенных гостей, выставляли их на всеобщее обозрение, а авторитетное художественное жюри определяло лучших. Гости могли забрать себе понравившиеся рисунки, и в один из таких вечеров свой потрет работы Непринцева унес Дмитрий Шостакович. Как раз на этих баттлах и состоялось судьбоносное знакомство Непринцева с учеником Репина, любимым художником партийной элиты Исааком Бродским.
А Бродский, он не просто один из главных представителей реализма в советской живописи и автор обширной ленинианы, но еще и новый ректор Ленинградского института живописи, скульптуры, архитектуры (то есть Академии художеств). Исаак Израилевич берет понравившегося ему молодого художника под опеку и устраивает в свой вуз, причем сразу на 3-й курс. А когда того попытались исключить по причине дворянского происхождения, заступился за парня самым решительным образом. Как писал очевидец тех лет, "Исаак Израилевич выделял из своих учеников двух - Сашу Лактионова и Юру Непринцева как творчески более зрелых и уже достаточно подготовленных. Он верил в них и гордился ими. И интересно, что к ним он был наиболее требователен". Непринцеву пришлось доказывать свою благонадежность, набивая руку на светлых образах партийных вождей, однако для дипломной работы он выбрал нашего всё Александра Сергеевича. За картину "Пушкин в селе Михайловском" выпускник получил диплом с отличием и премию на Всесоюзной выставке. Эту работу приобрели для постоянной экспозиции в Михайловском, где она, увы, бесследно исчезла в годы войны.
Но вот тему для будущей аспирантской защиты Непринцеву спустили сверху: "В. И. Ленин и И. В. Сталин в дни Октября". Но закончить сию эпохалочку художник не успел – помешала война, а наброски и черновики, равно как многие картины Непринцева, погибли в его аспирантской мастерской в первую блокадную зиму. Уже в июне 1941-го он вместе с другими добровольцами роет окопы под Ораниенбаумом, на пару с художником Михаилом Бенуа участвует в создании защитной маскировки Балтийского завода. С июля 1941 по октябрь 1942 года Непринцев – командир взвода морской пехоты, охранявшего дивизион дальнобойной артиллерии в районе Ивановских Порогов. Именно там, в землянке на Порогах, художник вместе со своими бойцами впервые читал новые главы "Василия Тёркина", публиковавшиеся на страницах "Правды". С ноября 1942 и вплоть до конца войны Непринцев – капитан административной службы, художник Политуправления Балтийского флота. В этом качестве принял участие в восьми художественных выставках военного периода, в том числе в состоявшейся в Москве знаменитой Всесоюзной выставке "Героический фронт и тыл", был награжден медалью "За оборону Ленинграда" и орденом Красной Звезды.
В первые послевоенные годы Непринцев написал сразу две картины, посвященные борьбе советского народа с фашистской Германией - "Последняя граната" (1948) и "Лиза Чайкина" (1949). Критики встретили эти работы прохладно, да и самого автора не вполне устроили. И тогда он приступает к работе над полотном, которое принесет ему всенародную славу. "Мне хотелось, - как позднее рассказывал Непринцев, - изобразить воинов Советской Армии не в момент свершения каких-либо героических поступков, когда все душевные силы человека напряжены до предела, показать их не в дыму сражения, но в простой будничной обстановке, в минуту краткого отдыха… Хотелось, чтобы зритель полюбил моих героев, почувствовал их живыми и близкими людьми, чтобы он находил и узнавал в картине своих собственных фронтовых друзей".
В первоначальном авторском замысле на картине изображалась группа из 10-12 бойцов, полукругом расположившихся вокруг весело травящего байки условного Тёркина. Но дружный боевой коллектив из группы кажущихся случайно встретившимися людей не складывался, и тогда художник решил увеличить количество фигур и кардинально изменить их расположение. Более того – для каждого персонажа придумал собственную, индивидуальную военную биографию. Намереваясь сделать военную картину для зрителей настрадавшихся, уставших от тягот и ужасов войны, сохраняя общий мажорный настрой, Непринцев отказался от уже тщательно выписанного персонажа санитарки, перевязывающей раненого бойца: не без сомнения он заменил ее на пожилого солдата с котелком в руках. Ну а больше всего провозился, разумеется, с Тёркиным.
Принято считать, что в итоге он сделал его похожим на Твардовского, хотя в жизни эти двое не встречались. Многие из персонажей картины рисовались с натуры – это однополчане художника. Сам себя он вывел в образе стоящего справа от Тёркина хохочущего бойца, прижимающего правую ладонь в варежке к щеке. Все пейзажные зарисовки и наброски делались в окрестностях Зеленогорска. В общей сложности на всю работу – от замысла до окончательной реализации – у Непринцева ушло около 3-х лет.
Рассказывает Владимир Байков (1944 г.р.; профессор, сосед Непринцева по послевоенной коммунальной квартире на улице Жуковского): "Написанная в 1951 году картина "Отдых после боя" была удостоена Сталинской премии первой степени. Помимо высокого звания он получил еще сто тысяч рублей… Что это были в то время за деньги, даже трудно себе представить. Например, инженер получал тогда в месяц тысячу-тысячу двести, директор завода две-две с половиной тысячи рублей. Будучи человеком широкой души, Юрий Михайлович отметил свою премию с соседями. Были приглашены все жильцы вместе с детьми. Кроме этого, в течение недели после награждения его премией он за свой счет установил в квартире ванную с дровяной колонкой… В нашей квартире было семь комнат, и график помывки в ванной по дням недели был сразу же вывешен прямо на ее стенке рядом с графиком дежурств по уборке мест общего пользования…. Но семья Юрия Михайловича почти не успела как следует попользоваться ванной. В течение двух недель после объявления в газете о премии семье Непринцевых предоставили отдельную пятикомнатную квартиру на Московском проспекте".
(ист. – "Санкт-Петербургские ведомости", 16.05.2014)
К слову, о премии: легенда гласит, что изначально Оргкомитет представил картину "Отдых после боя" к Сталинской премии III-й степени. Однако Иосиф Виссарионович, утверждая список, наложил резолюцию: "Непринцеву – Премию I степени!", вычеркнув фамилии других кандидатов-живописцев. Понравилась настолько, что в какой-то момент он решил подарить ее своему китайскому другу – товарищу Мао Цзэдуну. Причем подарить "душевно выстраданный" (по Непринцеву) оригинал, а не авторскую копию. Вот только… Уж не знаем, что там у них, где и когда за пожар случился, но вот какое свидетельство относительно недавно обнародовал его ученик:
Рассказывает Василий Братанюк (1964 г.р.; живописец): "Один вариант этой картины было решено отправить в качестве подарка в Китай. Но случилась трагедия: в результате несчастного случая работа сгорела. Так вот, однажды Юрию Михайловичу позвонили по телефону и сказали, что сейчас с ним будет говорить товарищ Сталин. Что? Сталин? Не может быть, это шутка! Но, услышав голос самого Сталина, понял, что это не розыгрыш: "Нашему другу Мао мы бы хотели восполнить потерю вашей картины. Сколько времени вам нужно?" Юрий Михайлович сказал, что три месяца и услышал в ответ: "Торопить не будем, но уложитесь к юбилею. За месяц. Помощников вам дадут". За работу принялись в эту же ночь, работали по сменам: двое художников трудились, а двое спали. Уложились за пятнадцать дней! Это был поистине трудовой подвиг на пределе человеческих возможностей! Картина "Отдых после боя" была торжественно подарена Китаю".
(ист. - rusestero.org)
Два года спустя Непринцев выполнил второй вариант картины "Отдых после боя" - для Георгиевского зала Большого Кремлёвского дворца. А в будущем Третьяковской галерее был передан третий вариант, написанный художником в 1955 году. После этого репродукция картины тысячами копий разошлась по всему Советскому Союзу.
Из воспоминаний Юрия Непринцева: "Как-то, уже в послевоенные десятилетия, меня на одной из выставок в Академии художеств познакомили с еще молодой женщиной. Она хотела, чтобы я приехал к ним удостоверить, что копия моей картины "Отдых после боя", которая находится у них на даче, действительно мною авторизована. Я узнал, что это жена маршала Жукова. Желание увидеть маршала, самого популярного военачальника Великой Отечественной, не дало мне возможности отказаться, хотя я и знал заранее, что авторизованных копий всего две и они никак не могут находиться у Георгия Константиновича. … Меня провели через весь нижний этаж в гостиную, где я увидел копию моей картины. И хотя на ней было выведено каллиграфически с лицевой стороны, что копию авторизовал такой-то, я с первого взгляда увидел, что моей руки там не было. … Я об этом откровенно и сказал".
(ист. – журнал "Художник, №2, 1989)
Репродукция картины "Отдых после боя. Василий Тёркин" имелась и у маршала Советского Союза Конева. Только это была не живописная, а вышитая шелком копия, которую он распорядился повесить у себя в кабинете на даче в Архангельском. Со слов дочери Конева, Иван Семенович очень любил поэму Твардовского, и в очередном переиздании "Книги про бойца", которую автор подарил маршалу, по сей день лежит закладка – ею Конев, начинавший свою военную службу еще в Первую Мировую в тяжелой артиллерийской бригаде, заложил страницу, где Тёркин размышляет об артиллерии: "Не расскажешь, не опишешь, /Что за жизнь, когда в бою /За чужим огнем расслышишь /Артиллерию свою..".
PS: Художник-фронтовик Непринцев ушел из жизни четверть века назад, в октябре 1996 года. Профессора (1954), почти до самой смерти преподававшего в ЛИЖСА имени И. Е. Репина и воспитавшего целые поколения молодых мастеров, похоронили на Литераторских мостах Волкова кладбища. Похоронили рядом с женой, искусствоведом Мариной Александровной Тихомировой (1911-1992). Во время войны Марина Александровна была хранителем музейных ценностей, вывезенных из пригородных дворцов-музеев, а в мирное время - хранителем дворцов и парков Петергофа. В 2008 году на могиле установили более чем достойный памятник, изготовленный скульптором Г. В. Лукьяновым.