Два денщика взлетели до князя и графа. Читайте, как за спиной императора они делили Петербург. Да сравните, изменилось ли что-нибудь сегодня.
Это у нас с советских времен повелось праздновать День милиции 10 ноября. А по исторической правде его бы следовало отмечать в День города, 27 мая. Именно тогда, в 1718 году, Петр в порядке эксперимента учредил полицию в отдельно взятой столице и поставил руководить ею вывезенного из Голландии португальского еврея.
Летом 1697 года в Амстердам прибыло наше великое посольство, в составе коего под легендой "урядника Петра Михайлова" находился сам царь Пётр Алексеевич. Легенда оказалась слабенькой, а потому голландцы, деликатно изображая неведение, оказывали ему все подобающие почести. В том числе, устроили в гавани показательный морской бой, в ходе которого особое внимание Петра привлек смышленый 15-летний юнга-креольчик. Очень уж он ловко, "яко обезьяна", взбирался по вантам и ставил паруса. Звали юнгу Антонио (Антуан) де Виейра. И стал он денщиком по имени Антон Девиер.
Будучи одним из многочисленных "птенцов гнезда Петрова" Девиер довольно быстро оперился, став птицей самого высокого полета. За каких-то 10 лет он возвысился до подполковника, а вскоре, специально под него и Павла Ягужинского, Пётр учредил новый для России чин - генерал-адъютанта. Девиер входил в избранный круг наделенных правом посещать царственные покои без предварительного доклада в любое время суток. Да и живой был человек - о его любовных похождениях судачил весь Петербург.
И все бы ничего, но в какой-то момент от Девиера понесла старшая сестра самого Меншикова – княжна Анна. Узнав об этом, взбешенный Александр Данилович затеял разборку. Выяснение отношений происходило отнюдь не по-джентльменски, так как на стороне Светлейшего князя выступили с десяток слуг. В итоге любимчика государя скрутили, стянули с него портки и цинично выпороли. Пришлось вмешаться царю: Пётр Алексеевич лично явился к Меншикову и лично же попросил руки его сестры для Девиера. Деваться Александру Даниловичу было некуда.
Саксонский дипломат Георг фон Гельбиг о Девиере: "Это не был человек необыкновенного ума, но он обладал верным взглядом на вещи и, что Петр I справедливо ставил ему в большую заслугу, был крайне точен в механическом исполнении возлагавшихся на него обязанностей. Впрочем, он был добросердечен, слаб и безрассуден в своих поступках — качества, которые нередко встречаются в одном и том же человеке. Его понятия о чести были совершенно фальшивы, в противном случае он поступал бы иначе при тех оскорблениях и бесчестных наказаниях, которым подвергался" (ист. – Георг фон Гельбиг, "Русские избранники", 1809; русск. перевод – 1900).
В 1718 году Петр учреждает полицию, о чем 27 мая направляет Сенату соответствующий Указ: "Определили мы для лучших порядков в сем городе дело генерала-полицейместера нашему генералу-адъютанту Девиеру". Через пару дней Девиер примет участие в следственном разборе дела царевича Алексея и наряду с другими министрами и сенаторами подпишет обвинительный смертный приговор наследнику.
Важный момент: изначально Петр вводил полицию лишь в отдельно взятой столице. Таким образом, город на Неве сделался испытательным полигоном, на примере которого требовалось понять: как быстро приживется западная административно-полицейская модель. Вот только обязанностей оказалось выше крыши, а денежное содержание – ниже плинтуса. Отсюда, служить в полиции не хотели.
Попытки направлять чиновников на полицейскую службу в принудительном порядке откровенно саботировались - переезжать из обустроенной Москвы в необжитый Петербург охотников не было. Вот лишь один характерный пример: определенный 4 июня 1718 года на службу в столичную полицмейстерскую канцелярию некий московский дьяк ни в какую не желал терять хлебного места. Девиер неоднократно обращался с гневными запросами в Сенат. Тот, в свою очередь, бомбил указами московского обер-коменданта, требуя незамедлительной высылки дьяка. В Первопрестольную даже посылались специальные курьеры, коим предписывалось взять упрямца под караул и силой доставить в Петербург. Но еще в феврале 1719 года генерал-полицмейстер сердито писал Сенату, что прошло уже восемь месяцев, а "оный дьяк из Москвы не бывал".
При таких раскладах Девиер был вынужден привлекать к несению полицейской службы гражданское население, а также искать способы поддержания порядка. Например, в ночное время вместо патрулирования ввели, своего рода, комендантский час: по вечерам все городские улицы перегораживались рогатками (шлагбаумами), возле которых выставлялась полицейская стража. Появляться в ночи на улицах города могли лишь военнослужащие, священники и повивальные бабки. Всем прочим ночная прогулка грозила кнутом.
Существовала еще одна причина, по которой потенциальные претенденты на полицейские должности занимать их не рвались. По столице ходили слухи, что Пётр, вводя полицию, видел ее как орган, деятельно противостоящий мздоимству петербургского губернатора Меншикова. И это изначально делало полицейскую службу почти расстрельной, так как связываться с бизнес-интересами всемогущего и мстительного Александра Даниловича было себе дороже. И в этом смысле Девиер идеально подходил. Он с завидным постоянством переходил дорогу самым влиятельным людям и самому Меншикову.
Однажды государь, проезжая в одной коляске с Девиером в районе Новой Голландии, заметил, что несколько досок у моста, перекинутого через канал, явно украдены. Импульсивный Петр схватился за дубинку и от души поколотил своего генерал-полицмейстера. По легенде, эти самые досточки предусмотрительно подрезал никто иной, как Меншиков, заблаговременно извещенный о предстоящем царском маршруте.
Ладно. В 1722-1723 гг., когда царь находился в Персидском походе, в российской столице взлетели цены на продукты. И тогда Девиер, игнорируя законы рыночной торговли, арестовал нескольких спекулянтов и установил в Петербурге норму максимальной прибыли от продаж - не более 10%. Короче, принудил тогдашний петровский бизнес к социальной ответственности. Продовольственный кризис был преодолен, однако продуктовое лобби побежало жаловаться крыше – Меншикову. Быть бы тут беде, но вовремя возвернувшийся из похода государь вмешался в конфликт, в очередной раз приняв сторону Девиера, показательно пожаловав ему чин генерал-майора.
В 1725 году Пётр неожиданно умирает. Девиер присягает на верность Екатерине I и поначалу пользуется полным доверием новой государыни. Но старый враг Меншиков не дремлет. Аккурат в День полиции, 27 мая 1727 года, по итогам хитроумно разыгранной Александром Данилычем комбинации тяжело больная Екатерина подписывает манифест "О винах Антона Девиера и его товарищей".
В этом, по сути, обвинительном заключении, повествуется, что Девиер, Петр Толстой, Иван Бутурлин и еще несколько "товарищей", воспользовавшись болезнью императрицы "тайным образом совещались против устава" о престолонаследии, говорили, "каким образом не допустить к престолу" Петра, "избрали наследника, каждый по своей воле, кто кого хотел".
Девиер был помещен в застенок, подвергнут лютым пыткам и в конце концов дал признательные показания об участии в заговоре против императрицы. Обошлось без смертной казни - новый император Петр II постановил его сослать в Якутию. (Пройдет немного времени, и уже сошлют Меншикова).
По воцарении на трон Елизаветы Девиер возвратится в Петербург (1742). Ему вернут чин генерала, графский титул и отдадут … часть собственности опального Меншикова. Больше того – в 1744 году его вновь назначат генерал-полицмейстером Петербурга. Девиера с почестями похоронят у Александро-Невской лавры.
Роскошная эпитафия.