Родившись аристократкой, Таня сошлась с нигилистами. Она не прочь была стрелять в своего дядю, но убила постороннего старика. Даже террористы поставили ей диагноз.
2 сентября 1906 года в Петергофе от разрыва сердца скончался дворцовый комендант свиты Его Величества, генерал-майор Дмитрий Федорович Трепов. Накануне газеты написали о том, что швейцарская полиция наконец установила личность молодой русской дамы, смертельно ранившей в курортном городишке Интерлакен француза Шарля Мюллера, приняв его за россиянина, экс-министра внутренних дел Петра Дурново. Убийцей оказалась 22-летняя Татьяна Леонтьева — племянница Трепова. Похоже, для тяжело больного Дмитрия Федоровича это известие стало последним ударом.
Будущая террористка Таня Леонтьева родилась в 1884 году в Варшаве. Она типичный представитель "золотой молодежи": папаша — "их высокородие", статский советник, генерал; мамаша — княгиня. Начальное образование, само собой, Смольный институт. За ангельскую внешность подруги-смолянки её так и величали - "ангел".
Дальше Швейцария: в 1902-м Леонтьева успешно окончила курс в женской гимназии в Лозанне, продолжив обучение на медико-биологическом факультете тамошнего университета, где запомнилась как "умная и серьезная ученица". Ей даже предлагали пройти стажировку в Париже, у самого Луи Пастера, но она сошлась с молодыми соплеменниками-нигилистами. Шустрые ребята быстро обратили барышню в свою веру и привели ее прямиком в Боевую организацию (БО) партии эсеров, духовным лидером которой считалась "бабушка русской революции", народоволка Брешко-Брешковская.
Вспоминает Борис Савинков (1879-1925; руководитель Боевой организации партии эсеров): "Леонтьева могла быть полезной делу террора не только своей готовностью отдать за него жизнь. Дочь якутского вице-губернатора, аристократка по матери и по матери же связанная с богатым и чиновным Петербургом, она могла надеяться быть представленной ко двору. Ее присутствие в организации давало нам возможность иметь из хорошего источника необходимые для нас сведения о министрах и великих князьях" (ист. — Б. Савинков, "Воспоминания террориста", 1909).
В ноябре 1904-го Таня вместе с матерью возвращается из Швейцарии в Петербург. О том, что дочь стала новообращенной революционеркой, мать ничего не знает. Занятый делами государственной важности отец — и подавно. А Таня уже не просто рядовой боец, а член Комитета БО. В который, помимо нее, входят Савинков, Каляев, Азеф, Швейцер, Дора Бриллиант и еще несколько человек. Всё это люди, по словам Савинкова, "испытанные и скрепленные между собой любовью к организации, долговременным опытом и преданностью террору". Вскоре родители Леонтьевой укатили из Петербурга к новому месту службы отца, и Таня поселилась за Невской заставой, в квартире своего родного дяди, крупного столичного сановника.
В начале 1905-го Комитет БО замышляет организовать покушения на топовых генерал-губернаторов: в Петербурге, в Москве и в Киеве. На губернаторство в столице на тот момент поставлен Дмитрий Трепов, близкий родственник Леонтьевой. Если верить воспоминаниям Савинкова, она, как минимум, не возражала. 4-го февраля Каляев убивает генерал-губернатора Москвы, Великого князя Сергея Александровича. Каляева скручивают, по дороге он кричит: "Долой царя и правительство, да здравствует партия эсеров!".
Далее на очереди Трепов. Но В ночь на 26 февраля в гостинице "Бристоль", что на Исаакиевской площади, раздался мощнейший взрыв. Такой силы, что "прилегающая часть Вознесенского проспекта была завалена досками, кусками мебели и разными вещами, выброшенными взрывом, из меблированных комнат часть вещей перекинуло в Исаакиевский сквер, там же были найдены части пальцев Швейцера".
Сын еврея-банкира, специалист по изготовлению "адских машин", глава петербургского отделения БО Максимилиан Швейцер погиб от взрыва бомбы, которую собирал для осуществления теракта. С учетом "географической близости" Зимнего дворца — это был уже перебор, и вскоре столичное охранное отделение нанесло не менее мощный ответный удар.
"Русское Слово", 21 марта 1905 года: "На днях (17.III) в Петербурге была арестована группа "боевой организации" русских революционеров-анархистов в количестве 12 человек. Означенная организация обнаружена благодаря трем анархистам, которые под видом двух извозчиков и посыльного, выслеживали разных должностных лиц. Фамилии, кроме Ивановской, Леонтьевой, Савинкова и Барикова, пока не выяснены". Газета "Новое время" назовет эти аресты "Мукденом русской революции".
Таню взяли сразу после обыска, произведенного на квартире сановного Михаила Леонтьева, в семье которого она продолжала жить и столоваться. В комнате барышни обнаружили динамит. На первом допросе, который проводил сам начальник питерской охранки полковник Герасимов, Таня заявила, что принадлежит к БО и считает это за великую честь. Результат: одиночка Петропавловки.
В одиночке Тане не понравилось. Не прошло и месяца, как госпожа Леонтьева "впала в сумеречное состояние сознания". В мае у нее диагностируют острый психоз и переводят в лечебницу св. Николая Чудотворца. В столицу спешно возвращаются родители. Отец, чья карьера летит под откос, обивает пороги особняков Великих князей, с которыми воевал в последнюю русско-турецкую кампанию, умоляя отдать психически нездоровую дочь на поруки. В октябре 1905-го дознание по обвинению дочери статского советника Леонтьева прекращают "за душевною болезнью". С условием немедленно вывезти ее для лечения обратно в Швейцарию и впредь до особого распоряжения в Россию не впускать. Мать спешно увозит Танюшу на горный курорт Интерлакен, славящийся своей клиникой для душевнобольных.
Казалось бы, обошлось малой кровью. Ан нет! Сбежав через какое-то время из швейцарского санатория, Леонтьева берется разыскивать по всей Европе руководство БО.
Вспоминает Борис Савинков: "До меня и до Азефа дошло известие о ее (Леонтьевой — ред.) желании снова работать. Я написал ей письмо, в котором просил ее пожить за границей, отдохнуть и поправиться. Поняв мое письмо, как отказ боевой организации, она примкнула к партии социалистов-революционеров-максималистов. В августе 1906 года в Швейцарии, в Интерлакене, во время завтрака она выстрелила в старика, сидевшего за соседним с нею столом".
Т.н. "максималисты" предложили Леонтьевой убить экс-министра внутренних дел Петра Дурново, сообщив, что его видели в Интерлакене, где тот жил в отеле "Юнгфрау" под фамилией Мюллер. Леонтьева тотчас возвратилась туда и под чужим именем поселилась в том же отеле. Случайные люди показали ей Дурново, который был очень похож на свои портреты в газетах. Леонтьева дважды пальнула из браунинга в старика, мирно завтракающего на веранде ресторана отеля.
"Русское слово", 29.11.1906 года: "БЕРН. Процесс Татьяны Леонтьевой обещает быть сенсационным. Защита приглашает свидетелей из разных революционных групп, чтобы обрисовать ужасы реакционного режима в России".
По законам швейцарского кантона Берн убийство каралось пожизненной тюрьмой. Основных аргументов защиты Леонтьевой, представленной на процессе модным бернским адвокатом, было три: неполная вменяемость, отсутствие злого умысла и ужасы жизни в реакционной России. 15 марта 1907 года суд вынес решение: Леонтьеву приговорили к 4 годам одиночного тюремного заключения с зачетом полугода предварительного заключения и к уплате 800 франков судебных издержек.
Два месяца спустя швейцарская газета опубликовала репортаж о том, как сидится скандально известной русской. Журналисты сообщили, что Леонтьева отказалась писать прошение о помиловании, не посещает богослужения и весьма довольна пищей. Когда арестантке предложили заняться какой-нибудь работой, она откровенно призналась, что "не знает никакого ремесла" и "абсолютно ничего не умеет делать своими руками". И всё же — одиночка, она и в Швейцарии одиночка. Отсидев какое-то время, Татьяна предпринимает попытку к самоубийству. Снова встает вопрос о ее психическом здоровье.
В швейцарской психушке Таню-ангела окончательно добили две новости из России: 1. Разоблачение Азефа, как провокатора (есть версия, что Леонтьева могла быть его любовницей); 2. Отказ эсеров от террора, роспуск БО и переход к легальным формам борьбы. Больше того: когда один из корреспондентов задал эсерам вопрос: "А как быть с Татьяной Леонтьевой?", прозвучал ответ: "Она сделала это по собственной инициативе, за действие сумасшедших мы не отвечаем".
По одной из версий, в том же 1910-м Леонтьева внезапно скончалась от инсульта. По другой, более распространенной, мыкалась по швейцарским клиникам для душевнобольных, протянув до 1922 года. Бывший начальник Петербургского охранного отделения Александр Герасимов, вспоминая дело Леонтьевой, писал: "В первый, но не в последний раз мне пришлось уидеть рожденную для счастья молодую жизнь, обреченную на вечную муку из-за причастности к революции".