В лесах Ленинградской области черемуха крадется к 100-летним деревьям, а русская ель забивает финскую пихту. О плюсах и минусах охраны леса от всего-всего.

На фоне кадровых перестановок в Комитете по природным ресурсам Ленобласти 47news поговорил с экспертом из отрасли о том, что достанется преемникам Дениса Беляева и Николая Волчуги. Беседа касалась в основном системы природных заказников, о них сейчас немало говорят.

— Формально получается, что заказники создаются, их территория увеличивается. Мы бодро отчитываемся, бьем в ладоши. Но фактически все не так хорошо. С нынешним режимом заказник превращается в заповедник, где делать ничего нельзя. На практике разрешена только санитарная вырубка. Она согласуется профильным отделом комитета, а там принцип такой: захочу — разрешу, не захочу — откажу.

В Ленобласти — 55 особо охраняемых природных территорий (ООПТ), из них 29 — заказники. При посещении советуют помнить о целом списке ограничений — от брошенной спички до свободного выгула собак. В том числе нельзя заезжать на машинах.

Собеседник привел пример государственного заказника "Линдуловская роща" (Выборгский район Ленобласти).

— По обеим сторонам дороги от железнодорожной станции — еловый лес, а по правую руку — место, где еще финны сажали пихту. Она возобновляется, но забивается елкой. Если есть такой уникальный заказник, построенный вокруг рукотворного леса, давайте это ядро хранить. Раньше лесхоз, а теперь лесничества — просто боялись заходить на территорию. Потому что: либо "зеленые" загрызут, либо начальство накажет.

— В том же заказнике ядро лиственницы, которой скоро исполнится 120 лет. Для дерева это относительно немного. С ней проблема давно и во весь рост: зарастает подлеском. Имею в виду рябину, черемуху, кустарник и прочую ерунду. Получается как в учебнике по лесоводству: одна порода меняет другую. Но извините, у нас же цель другая.

Собеседник у 47news — опытный. С конца 1970-х работал в Сиверском лесничестве, НИИ лесного хозяйства, комитете по природным ресурсам и Госэконадзоре. Ушел несколько лет назад, но остался в системе лесного и паркового хозяйства. Недавно вышел на пенсию.

— Что физически нужно делать?

— Достаточно потихоньку ухаживать. Как у стоматолога: где-то ставить пломбы, заделывать дырки в зубах. Где просмотрели — уже рвать надо. Это затратно. Во-первых, с точки зрения работ — чтобы все снять, второй — куда деть. Но ведь эти кубы бесполезного хвороста копятся год от года. Территория Петербурга и Ленобласти огромная, сумасшедшая ежедневная нагрузка, а лес требует правильного хозяйства: рубок, прочисток. Вы посмотрите, что с ельниками творится, особенно на заказной территории. Там, извините, сохнет.

Способы ухода за лесом — не выдумка. Этому учат в профильных колледжах и академиях. Основные методы прописаны в Лесном кодексе. Специалисты различают естественный и искусственный методы. В первом случае проводят рубку побочных пород, удаляют сухостой, старые и больные деревья, чтобы освободить место молодым. Также рекомендуют удобрять почву минералами. При искусственном методе сеют семена и саженцы, чтобы сформировать участок с главной культурой.

— А непосредственно кто этим заниматься должен?

— В начале 2000-х была придумана такая форма, что земли лесного фонда переводят в заказники без отбора у собственника и без изменения категории. Пришли к тому, что не даем никому ничего делать. У комитета есть подведомственная структура, Ленобллес. Но эта организация так себя показала, что лучше не трогать. Теоретически, порядок могут наводить арендаторы участков для лесозаготовок. Гектары, которые им выделяются, захватывают, в том числе, и территорию заказников. Расчет на то, что будут присматривать, подметать дорожки и прочее. Но для бизнеса это, кстати, лишняя нагрузка. При расчете добываемой древесины эта земля включается в проект на бумаге, хотя фактически рубить нельзя. Получается, пилить нужно больше на разрешенной части.

— Чтобы это поменять, нужно переписывать федеральные законы?

— Все прекрасно можно сделать внутри региона. Раньше когда расчет лесосеки делался, собирались лесоустроительные совещания. Сейчас, насколько знаю, не проводятся. Вопрос: а почему этого не видит профильный департамент? Он что делает? Почему регламенты профильные меняются чуть ли не каждый год? Много вопросов.

— Вот ваше издание активно пишет о работе Госэконадзора, как группы инспекторов патрулируют заказник и наказывают нарушителей. А между тем некоторые нарушают поневоле, — заступился за туристов эксперт. — Представьте: человек едет в воскресенье, у него не так много времени. В режиме заказника прописано, что транспорт можно оставлять только на специальной стоянке. А их практически нигде нет. Не хотите, чтобы машина выезжала на берег — справедливо, но сделайте парковку. 

Потом наказывают за то, что люди проехали на машине по дороге. Они же по дороге едут, а те, кто штрафует, считают, что разрешено движение только по дорогам общего пользования. Открываем ПДД и понимаем, что машина может ездить не только по дорогам общего пользования. Такие в заказниках есть.

— Может быть отсутствие стоянок упирается в финансирование?

— Так зачем плодить новые площадки, если не можем разобраться с прежними? Закрыли территорию и никаких действий не предпринимаем, не потому что нет денег, а потому что нельзя — так сразу понятнее. Но это же не заповедник. В 1990-х, кстати, отказались от проекта заповедников на Карельском перешейке из-за высокой насыщенности территории поселками, поселениями.

Другой крупный проект в Ленобласти — экотропы. Этой осенью новый маршрут готовятся открыть у Курголовского озера в природном парке "Токсовский", участвует крупный бизнес. Скамейки, стенды и арт-объекты соберут из двух тонн переработанного пластика. Всего же к 2024 году экотроп в регионе должно быть 47.

— Это хорошее дело, безусловно. В прошлом году в Линдуловскую рощу заглядывал. Там, видимо, неосторожное строительство тропы привело к усыханию. Вот недавно показывали тропу по Киперорту. Но елки-палки, что мне 14 километров по ней переться. Мне бы где-то как рыбаку остановиться, разгрузиться. Я бы сел на поляну, надул бы лодку, уехал бы ловить, а вечером причалил бы спокойно переночевать (здесь отметим, что на маршруте все-таки предусмотрены площадки для отдыха туристов — прим. ред.).

— Что дальше?

— Это очень большая инерционная система, с колоссальным запасом прочности, но не бесконечным. Если одно погибнет, то другое вырастет. Лиственница меняется на елку. Но это, конечно, не равноценно.