Автор уверен: наша новая история родилась ровно 30 лет назад. Но в начале и конце Ельцина было слово, а в тени кадра - режиссер Сокуров. Он молчал. 

На "Фонтанке" Александр Сокуров открыл таинство отречения Бориса Ельцина от коммунизма и рассказал, как по его сценарию произошло событие, всколыхнувшее глобальный красный мир. 47news предлагает: что думал первый президент России перед тем, как уйти в новогоднюю ночь 2000-го. И почему о Путине.

- Как вы сегодня оцениваете то его историческое высказывание в ту ночь? Оно стало кодом "я устал - я ухожу". Получается, что и в этой мистерии вы принимали участие.
 
- Тогда он уже окреп, что называется. Если первые годы какие-то я встречался с ним, с человеком, и тебе неважно, какой он пост занимает, по лесу ходили, разговаривали просто, о матери его много разговаривали, и, конечно, сердечность его была бесконечна. Какая-то такая сельская. То теперь это уже был президент.

Ну, до этого шага про новогоднюю ночь мы с ним говорили не ранее, чем за три месяца. Наверное. В каком-то разговоре это было. Но по его реакции, поскольку я уже психологически очень хорошо его чувствовал, я понял, что я не первый, с кем он об этом говорит.

2.jpg Александр Сокуров; фото Антона Кичева/Interpress.ru

При этих словах Сокурова журналист подумал, что в те дни он обладал чуть ли не самой важной информацией в мире. Я даже не говорю о том, что любой журналист бы стал памятником, если бы узнал и предвосхитил. Такие данные произвели бы заворот мозга у любой разведки, включая российскую. 

А Сокуров как мастер паузы продолжал:

- Скорее всего, он сам с собой об этом говорил. Совершенно спокойно. Но он меня много расспрашивал, как раз о Собчаке, о том, что происходит в Петербурге вокруг Собчака. Я сказал, что у меня встречи с Анатолием Александровичем только когда я хожу к нему с просьбами дать квартиры молодым режиссёрам. И я не участвую в предвыборной кампании и не знаю, чем живёт двор Санкт-Петербурга. Просто не знаю. Я не знаком даже с его женой.
  
Помню, он сказал про ситуацию отъезда Собчака в Париж. И вдруг: "А этот ведь парень ему помог". Говорил, размышляя. А я ведь не знал деталей, какой парень и чем он помог. "А вы с ним не знакомы?" - спрашивает Борис Николаевич. О ком вы говорите? И тогда он назвал фамилию Путин. И потом, после некой такой паузы, говорит: "А ведь это было хорошо". Вот так, глядя в глаза мне. Я ему говорю, вы расскажите мне, что это.

Он говорит, мол, вы же из Санкт-Петербурга, вы должны всех знать. Но он как-то очень коротко изложил. Я только одну фразу помню, что "Путин не предал". Как будто бы он был окружен предателями. Но про предателей я промолчал.
 
- Вот, и вы посмотрели его новогоднюю речь. Она длинная, она 10 минут. Первая эпохальная, когда он объявил на съезде о выходе из КПСС, состояла из 40 секунд. Теперь вы можете отстраниться от личности, от ситуации, просто посмотреть на неё как режиссёр?
 
- Нет, я не могу. Я, честно говоря, любил его по-своему и понимал его по-своему, и прощал его по-своему. Благодарен ему был по-своему. Как русский человек, просто за то… Как-то Путин сказал, что он дал кусок свободы или глоток свободы. Владимир Владимирович однажды так сказал. Но ведь это же так. При всём том абсурде, что был. Нет, нет, нет, я понимал, что это произойдёт, мне хотелось, чтобы это произошло 1 января, а не 31 декабря. Когда мы обсуждали, я ему говорил о том, что 1 января надо попрощаться. Но, видимо, там ещё были люди вокруг него.
 
- Воздействие сильнее под бой курантов.
 
- 31-го - это было гнетущее воздействие. Это была информация, которая потом была залита алкоголем. Если говорить о тонкостях, я бы сказал, что даже слишком эффектно было для этой ситуации, для этого шага.
 
- Поторопился? 

- Возможно. Это трудно объяснять.

3.jpg printscreen видео 31 декабря 1999 года/kremlin.ru

- А тогда, когда вы репетировали с ним выступление на съезде, выход из партии? 

- Тогда мы иногда встречались у него дома, на даче, а не в каких-то официальных кабинетах. Помню, спросил тогда, еще до выхода из партии: "Мне брать Россию или мне брать Горком?" Я не знаю, почему так складывалось, я явно был ему не ровня, потому что вкусы были разные, интересы были разные и по возрасту расхождение такое серьезное, в 20 лет.

- Он взял Россию. 

- Я ему тогда сказал, что мне кажется, что для него партийная перспектива должна быть закрыта. И по политическим мотивам, и по личному выбору. Спрашивал, с кем он будет вместе организовывать новую политическую работу. Он там брал ручку какую-то, что-то там писал, какие-то, видимо, фамилии. Может быть, не я был ему нужен, а кто-то, кто со стороны услышит это. Чтобы он мог сформулировать сам себе.
  
- Может, это власть и художник, но в непривычной интонации?  

- Очень много вопросов он задавал, поглядывая на меня, и я смущался. Я в такой ситуации никогда не был и представить себе не мог. 

- И после он ваших картин не видел.

- Не видел. Может быть, в нашем разговоре ему были интересны какие-то исторические параллели, которые у меня вырывались иногда из-за исторического образования. К этому он очень прислушивался, особенно он очень напрягся, когда я ему рассказал о британской теории равновесия властей. Монарх и парламент. А почему не Германия, говорит, почему не Франция? Но классическая политическая работа зафиксирована по-настоящему в политической истории Великобритании, как самой зрелой и самой публичной. Там некая элита, политический класс, у которого есть профессиональная концентрация на выполнение политической работы. Он очень обращал на это внимание.
 
- Его удивляло, что такое существует на белом свете?

- Откуда он мог это знать с политехническим образованием, где главный курс был, как вы знаете, политэкономия социализма, капитализма. Он мне прямо говорил, что чувствует огромный дефицит этой исторической систематики внутри. И надо сказать, что мне, например, трудно представить себе, что кто-то из политиков готов признаться в ошибках. В этом мог признаться Черномырдин, например, просто по складу характера личности. 

И мне это очень нравилось, потому что я же понимал, с кем я рядом. Я же понимал, как забиты мозги этого человека. Я выйду, а зайдёт другой…. Мало ли что я ему сказал, да на следующий день все будет просто переиначено совершенно другими какими-то установками. Потому что человек в этом статусе, он не может не быть такой старухой-сборщицей всякого мусора. Кто только не приходит, что только не вываливают. Я представляю, что там вокруг Путина происходит. Сколько всякой дряни, грязи приносят ему. И он в этом плавает. И это неизбежно.

- Практика, конкретика побеждает гуманитарные смыслы? 

- Да. Я ему однажды сказал: "Если вы уж так уверены, что вы правы, давайте сейчас наденьте какую-нибудь одежонку, пойдёмте выйдем на улицу Горького, зайдём в подземный переход, посмотрите, сколько там беспризорников, что там происходит". Не может быть, говорит он. "Давайте сейчас сходим и всё". И я потерял контроль над собой. Сказал резко и дерзко. Но когда есть доверие, этого допускать нельзя.
 
И ему даже плохо с сердцем было.  И я побежал в приемную, там офицер охраны, появился врач, который довольно так вяло реагировал на его состояние, а он просто сползал с кресла, сердечное состояние такое было.
 
Потом я ему и сказал, что мне кажется, у него будет в какое-то обозримое время проблема, что он будет уже не соответствовать тем задачам, которые вскоре будут возникать.

- Это почему?  

- "Это почему это?" – говорит он. Мол, он имеет высшее образование, социальный опыт большой, знает экономику огромной части Советского Союза. А я говорю, что просто ресурса не хватит. Физически - не знаю, а вот ресурса гуманитарного не хватит. Если он не начнет расширять какие-то гуманитарные знания, то можно отстать от тех задач, которые ставятся. Потому что их можно решать политическим, силовым способом, а если решать гуманитарным какие-то проблемы, то достигнешь гораздо быстрее нужного результата. Потому что мне было уже видно...

- Видно что?

- Несколько раз я присутствовал при разговорах с Гайдаром и лично, и по телефону. Как-то я рассказал Ельцину о ценах на пригородные поезда в Ленобласти, и он набрал телефон Гайдара. Спросил, как это возможно. У Гайдара не хватало какого-то словесного ресурса. Это был наезд – а как же люди! Я уверен, что у Гайдара были объяснения. Но эти все объяснения были как раз уже в зоне тех экономических условий, которые складывались необратимо, которые понять Борису Николаевичу было очень трудно. То есть с одной стороны эта рыночная ситуация, а с другой стихия воли - давайте вот эту экономику мы сделаем так, как я хочу.
 
- В своей последней речи он об этом, собственно, и говорил. Говорил, что был наивен. Но сегодня есть другой жанр – вопросы президенту: "Владимир Владимирович, а вы знаете, что …" Что?! И пошла карусель.

- Я уверен, что это просто палочка-выручалочка, которую ему подбрасывает его персонал.  Я много раз видел, что Путин все прекрасно знает. И про действия этих ребят богатых наших. Когда я однажды произнес одну известную фамилию, он сказал: "Да он вор". Напрямую он мне это сказал, Путин. Борис Николаевич мог не знать. Потому что образ этого политика, этого партийного человека, он, конечно, был другой. И в каких-то обстоятельствах он себя вёл, наверное, повторяю, наверное, как секретарь обкома, когда на обсуждении каких-то политических вопросов точку ставит он.

- А когда-нибудь точку кто-нибудь ставил за Владимира Путина? 

- Это тоже человеческая история. Я Ельцина как-то спросил: "А как вы оцениваете ситуацию с чеченцами, как что?" Он нервно переспрашивает: "Как что, как что?!" Я: "Это мятеж или это национально-освободительное движение?" Он: "Как это - национально-освободительное!" И он как-то не понимал, что 80 процентов мужского населения под ружьем. А Борис Николаевич удивляется: "А мне говорят, там арабы". Нет, Борис Николаевич, где вы возьмёте столько арабов? 

- После трона он отдохнул?

- Да. Он говорил мне после этого, когда мы с ним виделись. Он говорил: "Я вот съездил в Китай, полечился. Я стал много читать, я понял, какая у меня прекрасная библиотека. Я стал смотреть правильное кино". Я не стал спрашивать, какое именно кино.

- То есть не пожалел? 

- Нет, он не пожалел. Но и до ухода, если ему что-то говорил человек, несогласный с ним, но к которому у него есть некое доверие и расположение, он всегда запоминал это. Запоминал, вспоминал это, иногда возвращался. То есть у него не было такой упертости в своей правоте. Я несколько раз видел, с какой лёгкостью он соглашался, что он был неправ. Да, ему, конечно, не нравилось это. Сидел так, крутил головой медленно, как отгонял от себя мысли, и в конце концов признавал. 

- Это редкость для царей. И до смерти, до 2007 года, он считал, что сделал правильный выбор в приемнике? 

- Никогда не задавал ему этого вопроса.

Остановимся. Пожалуй, главная речь Владимира Путина тоже новогодняя, первая:

"Дорогие друзья, сегодня в новогоднюю ночь я, как и вы, с родными и друзьями собирался выслушать слова приветствия президента России Бориса Николаевича Ельцина. Но вышло иначе. Сегодня, 31 декабря 1999 года, первый президент России принял решение уйти в отставку. Он просил меня обратиться к стране. 

Дорогие россияне, дорогие соотечественники, сегодня на меня возложена обязанность главы государства, через три месяца состоятся выборы президента России. 

Обращаю внимание на то, что ни минуты не будет вакуума власти в стране. Не было и не будет. Я хочу предупредить, что любые попытки выйти за рамки российских законов, за рамки Конституции России будут решительно пресекаться. Свобода слова, свобода совести, свобода средств массовой информации, права собственности – эти основополагающие элементы цивилизованного общества будут надежно защищены государством. Вооруженные силы, Федеральная пограничная служба, органы правопорядка осуществляют свою работу в обычном, прежнем режиме. Государство стояло и будет стоять на страже безопасности каждого нашего человека. Принимая свое решение о передаче власти, президент действовал в полном соответствии с Конституцией страны. По-настоящему оценить, сколько сделал этот человек для России, можно только через какое-то время. Хотя и сегодня ясно: то, что Россия пошла по пути демократии и реформ, не свернула с этого пути, смогла заявить себя как сильное независимое государство - в этом его огромная заслуга. Я хочу пожелать первому президенту России Борису Николаевичу Ельцину здоровья и счастья. Новый год – это самый светлый, добрый, самый любимый праздник на Руси. В Новый год, как известно, сбываются мечты. А в такой необыкновенный новый год - уж тем более. Все доброе и все хорошее, задуманное вами, обязательно сбудется.
 
Дорогие друзья, до наступления 2000 года остались считанные секунды. Давайте улыбнемся нашим родным и близким. Пожелаем друг другу тепла, счастья, любви. И поднимем бокалы за новый век России, за любовь и мир в каждом нашем доме, за здоровье наших родителей и детей. С новым годом вас, с новым веком!"

Согласитесь, что сегодня в этом тексте сильнее работает подтекст.
                  
- Тут надо помолчать? 

- Вы знаете, Ельцин был удивителен тем, что с ним можно было замолчать. И молчание не было тягостное, он не встревал в разговор, он сидел и о чем-то думал. И было очень легко.

Разговаривал Евгений Вышенков,
47news

История запомнила последнее слово Ельцина. Порой полезней читать политические заявления с листа:

"Дорогие россияне. Осталось совсем немного времени до магической даты в нашей истории. Наступает 2000-ый год, новый век, новое тысячелетие. Мы все примеряли эту дату на себя, прикидывали, сначала в детстве, потом повзрослев, сколько нам будет в 2000-ом году. А сколько нашей маме, а сколько нашим детям. Казалось когда-то, так далеко этот необыкновенный новый год.  Вот этот день и настал.
 
Дорогие друзья, дорогие мои, сегодня я последний раз обращаюсь к вам с новогодним приветствием. Сегодня я последний раз обращаюсь к вам как президент России. Я принял решение. Много и мучительно над ним размышлял. Сегодня в последний день уходящего века я ухожу. Я много раз слышал: "Ельцин любыми путями будет держаться за власть. Он никому ее не отдаст". Это вранье. Дело в другом, я всегда говорил, я не отступлю от Конституции ни на шаг.
 
В конституционные сроки прошли думские выборы. Так это и произошло. И также мне хотелось, чтобы вовремя состоялись президентские выборы в июне 2000 года. Это было очень важно для России. Мы задаем важнейший прецедент цивилизованной добровольной передачи власти. От одного президента России другому, вновь избранному. И все же я принял другое решение. Я ухожу. Ухожу раньше установленного срока. Я понял, что должен это сделать. Россия должна войти в новое тысячелетие с новыми политиками, новыми лицами, новыми сильными энергичными людьми. А мы - те, кто стоит у власти уже многие годы, - мы должны уйти. Посмотрев, с какой надеждой и верой люди проголосовали за новых политиков в новой Думе, вывод в своей жизни я сделал:  Россия никогда не вернется в прошлое, Россия будет двигаться вперед. И я не должен мешать этому естественному ходу истории. Полгода еще держаться за власть, когда у страны есть сильный человек, достойный быть президентом, с которым сегодня фактически каждый россиянин связывает свои надежды на будущее. Почему я должен ему мешать, зачем ждать еще полгода. Нет, это не по мне, не по моему характеру. Сегодня, в важный для меня день, хочу сказать чуть больше личных слов, чем обычно.
 
Сегодня я хочу попросить у вас прощения. За то, что многие наши с вами мечты не сбылись, за то, что нам казалось просто, а оказалось мучительно тяжело, за то, что не оправдало некоторых надежд, что мы одним махом, одним рывком сможем перепрыгнуть с серого, застойного, тоталитарного прошлого в светлое, богатое, цивилизованное будущее. Я сам в это верил. Казалось, что чуть поднатужимся и все одолеем, одним рывком, и не получилось. В чем-то я оказался слишком наивным, где-то проблемы оказались слишком сложными. Мы продирались вперед через ошибки, через неудачи, многие люди в это сложное время испытали потрясения. Я хочу, чтобы вы знали – я никогда этого не говорил, сегодня мне важно вам это сказать: боль каждого из вас отзывалась болью во мне, в моем сердце, бессонные ночи, бессильные переживания, чтобы людям хоть чуточку жилось легче и лучше. Не было у меня более важной задачи. Я ухожу, я сделал все, что мог. 

Мне на смену приходит новое поколение - поколение тех, кто может сделать больше и лучше. В соответствии с Конституцией, уходя в отставку, я подписал указ о возложении обязанностей на председателя правительства Владимира Владимировича Путина. А через три месяца, также в соответствии с Конституцией, состоятся выборы президента. Я всегда был уверен в удивительной мудрости россиян. Я не сомневаюсь, какой выбор вы сделаете в конце марта 2000 года.
 
Прощаясь, я хочу сказать каждому из вас: будьте счастливы. Вы заслужили счастье. Вы заслужили счастье и спокойствие. С новым годом, с новым веком, дорогие мои".