Геббельс призвал немцев жертвовать. Писатель Эренбург его обсмеял. Между тем, нацистский пропагандист на удивление чутко понимал, что нужно солдату в окопах.
Геббельс в музыку играет,
Гитлер пляшет трепака.
Не бывать вам в Ленинграде,
Два фашистских дурака*.
* Частушка, бытовавшая на Ленинградском фронте зимой 1941/1942
Газета «Красная звезда», №288 от 7 декабря 1941 года. Фрагмент 3-й полосы. Ист. фото – из архива 47news
"Наши солдаты изнывают вдали от Германии среди безрадостных просторов. Жертвуйте патефоны и побольше граммофонных пластинок", - с таким воззванием 80 лет назад обратился Геббельс к населению Германии. Авторитетный советский публицист Илья Эренбург пять дней спустя опубликовал на страницах "Красной звезды" фельетон "Русская музыка". Дескать, вы "хочете песен" – их есть у нас; сыграем похоронный марш. Фельетон получился хлесткий. Но сам объект насмешек – неудачный. Время показало, что патефон с пластинками на войне - это такое же "стратегическое сырье" (по Рузвельту), как табак или наркомовские 100 грамм.
Ленинградский фронт. Карельский перешеек. «У трофейного патефона». 20 июля 1944 года. Авторы снимка Рафаил Мазелев, Всеволод Тарасевич. Фотохроника ЛенТАСС
До войны советскому народу песня "строить и жить" помогала, а после 22 июня – воевать и выживать. Ныне позабытая пословица "В ночи песня – свет, в жару – тень, в мороз – телогрейка", она как раз родилась в те годы. Далее – слово очевидцам.
Вспоминает фронтовик Анатолий Папанов (1922-1987; народный артист СССР): "На войне мы узнали истинную силу искусства — и этот опыт не заменят никакие рассуждения. Искусство помогало хоть ненадолго обрести душевное успокоение, а иногда — в буквальном смысле — исцеляло от ран. Я из своего фронтового опыта помню госпиталь под Махачкалой, заставленные кроватями длинные коридоры. И громкий, словно пытающийся сдержать неуемную радость, голос Лидии Руслановой: "Валенки, валенки…" Пластинку ставят несколько раз. Мы знаем: это по просьбе бойца, который сейчас на операции. Ему надо было срочно ампутировать ногу, а в госпитале не осталось анестезирующих средств. Он согласился на операцию без наркоза, только попросил: поставьте "Валенки".
(ист. – "Анатолий Папанов. Холодное лето последнего года". М, АСТ, 2017)
Рассказывает летчик Виталий Попков (1922-2010; дважды Герой Советского Союза, прообраз Маэстро из фильма "В бой идут одни старики"): "Леонид Осипович не раз со своим ансамблем приезжал к нам в полк. Однажды, будучи в кратковременном отпуске, мы побывали у Утесова дома. Когда я посетовал, что у нас есть патефон, а к нему одна-единственная пластинка с танго "Рамона", артист распахнул тумбочку и подарил нам 42 пластинки, в том числе, с еще дореволюционными блатными одесскими песнями. Они прошли с нами через всю войну. Сначала мы их просто слушали, а потом стали разучивать. Например, песню "Мишка-одессит" мы переделали на свой лад: главный герой из моряка превратился у нас в пилота…".
(ист. – "Позывной Маэстро" // Московский комсомолец, 22.06.2004)
Популярная песня «Днем и ночью», которую исполняли Леонид и Эдит Утесовы, начинается со строчек «Занесло судьбою в третий батальон старенький коломенский усталый патефон…». На снимке – тот самый, коломенский. Примечательный момент: в годы войны именно эти музыкальные аппараты партизаны порой использовали при ремонте автоматов ППШ – в них были точно такие же пружины, что и в коломенских патефонах. Автор снимка, сделанного летом 1944 года на 1-м Белорусском фронте, Марк Марков-Гринберг (1907-2006). Ист. фото - goskatalog.ru
Одной из первых пластинок, выпущенных в СССР после 22 июня 1941 года, стала фонограмма с речью наркома иностранных дел Молотова, зачитанная им по радио утром 22-го, напечатанная в газетах на следующий день. Ну а уже 28-го Краснознаменным ансамблем красноармейской песни и пляски под управлением Александрова была записана главная песня Великой Отечественной — "Священная война". Тогда в записи в студии Грампласттреста приняла участие лишь треть музыкального коллектива - остальные участники не успели вернуться с гастролей и из отпусков, так что мощного хорового звучания в тот раз достичь не удалось. Начиная с 15 октября, каждое утро после боя кремлевских курантов с исполнения этой песни в Советском Союзе начинался радиоэфир, а в сентябре 1942 ансамбль Александрова уже в полном составе сделал новую запись песни на грампластинку, разошедшуюся гигантским тиражом.
Текст «Священная война» был опубликован 24 июня одновременно в «Правде» и в «Красной звезде» (на фото). Александров начал работу над музыкой сразу после прочтения текста, и уже следующая репетиция его ансамбля была посвящена новой песне. Ноты Александров сходу записал на грифельной доске, а музыканты ансамбля переписали их в тетрадки. Ист. фото - главархив Москвы.
В течение первого месяца войны, с 25 июня по 21 июля, Грампласттрест выпустил почти полсотни фонограмм, записанных на пластинки. В основном это были марши и песни, выдержанные в оптимистично-победном стиле, подавляющее большинство из них ныне плотно забыто. А затем почти на год советской стране стало не до песен, почти все заводы грампластинок приступили к выпуску военной продукции. Удивительно, но едва ли не единственным местом, где запись пластинок продолжалась, оставалась Ленинградская экспериментальная фабрика грампластинок Леноблискусства (ЛЭФ). Лишь весной 1942-го Наркомат местной промышленности, в ведении которого находились Апрелевский и Ногинский заводы грампластинок, получил указание восстановить производство продукции. Которая хоть и считалась мирной, но должна была послужить всенародной борьбе с врагом. В итоге один из цехов на Апрелевском заводе был отведен под печать грампластинок с лучшими песнями, рожденными войной, в исполнении лучших советских артистов – Шульженко, Руслановой, Козина, Бернеса, Утесова…
russian-records.com
"…Шульженко пришла в ДЗЗ, чтобы положить военный платочек (песню "Синий платочек" - ред.) на граммофонный диск. Зима стояла лютая, Дом звукозаписи почти не отапливался. Станки в аппаратной были укрыты брезентовыми шатрами, а в каждом обогревательные приборы поддерживали температуру, ниже которой восковые блины для записи пришли бы в негодность, да и сами станки не смогли бы вращаться. Не снимая пальто, Шульженко вошла в студию "А", и запись началась. От дыхания певицы микрофон покрывался инеем, но она пела так, как никогда раньше. Знала, что пластинку ждут на фронтах. Закончила петь и была уверена, что лучше не сможет, что этот первый вариант должен быть и последним. Но когда прошла в аппаратную, к ней навстречу кинулась молоденькая женщина, вся в слезах – оператор Галя Журавлева:
- Клавдия Ивановна, я испортила вам запись! Вспомнила, как провожала на фронт мужа, как он в последний раз поцеловал нашу дочурку, и не могла сдержать слез. И не заметила, как они падали на воск и растопили его…
- Таким браком можно гордиться, - заметила Клавдия Ивановна…".
(ист. – Г. Скороходов, "Тайны граммофона: Все неизвестное о пластинках и звездах грамзаписи", М., 2004)
В землянке. Волховский фронт, 1942 год. Ист. фото - goskatalog.ru
Но чаще бойцам, чтобы послушать музыку в часы фронтового затишья, нужно было идти в т.н. агитземлянку. Описание таких "агиток", устроенных на севастопольских рубежах, встречается в книге "Доверено флоту", написанной участником обороны Одессы и Севастополя, вице-адмиралом Николаем Михайловичем Кулаковым (1908-1976). Кулаков рассказывает, что досуговые агитземлянки, вместимостью 30-40 человек, сооружали как можно ближе к передовым окопам, выбирая места, которые меньше простреливались немцами. Бойцы смотрели в них кинофильмы, слушали музыку, читали газеты и журналы или просто отдыхали в тепле, греясь горячим чаем. По воспоминаниям Кулакова, в полевых частях и на береговых батареях постоянно работали две агитмашины Дома Флота, были участки, куда им не удавалось добраться. Но и тогда в такие точки посылался с оказией агитчемодан с патефоном и пластинками, с книгами, журналами и свежими газетами.
Агитмашина походного клуба одной из боевых частей Красной Армии. Снимок довоенный, 1936 года. Ист. фото - smolbattle.ru
Не секрет, что агитировать можно (и нужно) как в одну, так и в другую сторону. То бишь, поднимая морально-боевой дух своих, заниматься деморализацией чужих. За второе направление отвечали специально обученные люди из Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) и Отделения по работе с войсками противника РККА. Они же – спецпропагандисты, они же – разложенцы. И в их работе без патефона – тоже никуда.
Рассказывает блокадник Лев Мархасёв (1929-2011; ленинградский – петербургский радиожурналист): "Благодаря “Синему платочку” наши бойцы в годы войны однажды взяли в плен “языка”— вражеского ефрейтора… В майскую ночь 1944 года ефрейтор немецкой армии Вайзель из Гамбурга стоял на посту в своем окопе. Как вдруг до него донеслась незнакомая песня... В лесу, недалеко от передовой, агитационный автофургон советских войск начал передачу для вражеских солдат. Зазвучала песня “Синий платочек” в исполнении Шульженко. Песня затронула какие-то тайные душевные струны немца: красивый женский голос пробудил в нем воспоминания о жене, он заслушался и замечтался... И не заметил, как к нему подползли советские разведчики. На следующий день он — уже из советских окопов — призывал своих однополчан сдаваться, рассказал, как его взяла в плен песня, и даже напел мелодию “Синего платочка”".
(ист. – Л. Мархасев, "Серенада на все времена", Л., 1988)
Раненые красноармейцы слушают патефон в вагоне санитарного поезда. Ист. фото - smolbattle.ru
В период битвы за Сталинград наши спецпропагандисты придумали достаточно оригинальный способ психологического воздействия: они записали пластинку с популярнейшим немецким шлягером "Лили Марлен" таким образом, что во время проигрывания песня прерывалась на семисекундный отсчет метронома, после которого зачитывалась фраза о том, что каждые 7 секунд на фронтах погибает 1 немецкий солдат. Далее песня продолжалась вплоть до следующего повтора метронома, и так далее. Говорят, этот повторяющийся семисекундный отсчет действовал на немцев исключительно угнетающе.
Рассказывает фронтовик Владимир Галла (1919-2011; участвовал в переговорах о капитуляции окруженного гарнизона крепости Шпандау): "Немецкие шлягеры мы знали наизусть. Был набор трофейных пластинок. Звукопередача на передовой начиналась с того, что заводили патефон и ставили "Розамунду", "Лили Марлен"... Или "Блондес Кетхен". Слова пошленькие: "Лучше всех в нашем городке целуется блондинка Кетхен", а мелодия красивая. Агитмашина с рупорами - на переднем крае. Понятно, не на виду, укрыта где-нибудь в леске, но чем ближе к вражеским позициям, тем лучше, слышнее. Сам с микрофоном неподалеку - в окопе, в землянке. Пока песня звучит - все в порядке, но потом ты начинаешь передачу. И тут - закон! - немцы на звук открывают шквальный огонь. Прямо ад начинается... У них задача-максимум - тебя подавить, задача-минимум - заглушить. А тебе надо этот грохот перекричать. Прочитал текст - снова пускаешь песню. Огонь стихает - слушают. Так каждый вечер".
(ист. – "Нас звали просто – разложенцы" //Известия.ру, 07.04.2005)
Кадр из фильма «В бой идут одни старики» (1973). Ист. фото – kino-teatr.ru
В культовом советском фильме "В бой идут одни старики" персонаж Леонида Быкова "Маэстро", предваряя выступление 2-й поющей эскадрильи, произносит: "Кто сказал, что надо бросить песни на войне? После боя сердце просит музыки вдвойне". В данном случае Маэстро цитирует строчки из песни "После боя (Только на фронте)", написанной композитором Анатолием Лепиным на стихи Василия Лебедева-Кумача. Эта песня - своеобразный ответ поэта на обидевшую его фразу некоего майора из Наркомата флота, который, случайно встретив Василия Ивановича в политуправлении ВМФ, сказал презрительно: "Всё песенки пишете?"